позе.
Так, как тогда, я никогда не орал.
Не знаю, что из меня вырвалось, но потом кроме злости на себя, я ничего не чувствовал. Все эти картинки живые. Словно не было нескольких месяцев мучений и агонии. Будто все вернулось на ту точку исчисления, и я мог выбрать куда идти дальше.
- Это была девочка.
Говорю сиплым голосом, глядя в голубые глаза. Кажется, сейчас ни одна система нормально не работает, а замерла в ожидании. Меня наконец-то отпустили домой. Фантик не отходила от моей постели ни на секунду. Даже уроки пропускала. После «удачного» полета с балкона мозги переместились или встали на место. Не знаю, что произошло. Просто все изменилось. Мне захотелось рассказать ей об аварии. Вот так. Стоя перед грудой железа, которая хранилась в гараже. Тут же лежала бита, которой я разносил и так покорёженный мотоцикл. Все воспоминания живы и выворачивали вены до боли.
- Я представлял, что у нее светлые кудряшки, - улыбаюсь, как идиот, рисуя себе эту картинку, - да и вообще… Видел ее ангелочком с голубыми глазами. Представлял, как гулять с ней буду, делать стремные хвостики, с которыми она будет забавной, и…
На большее слов не хватает. Замолкаю, борясь с удушливым ощущением. Ребра смещаются, наверное, или местами меняются. Боль адская. Невыносимая.
Арина без слов ко мне подходит и обнимает. Утыкаюсь носом в ее короткие волосы, вдыхаю полной грудью родной запах и сжимаю руками хрупкое тело. Как медведь сгребаю к себе, не желая прерывать этот момент. После праздника осени и моего полета ласточки она ушла жить к отцу. Оказывается, мать ругала ее за платье и говорила, что та сама виновата в произошедшем. Она ведь ее предупреждала…
Не особо приятная ситуация, о которой Арина сказала вскользь, но я все понял и не лез в душу. Знал, что это такое. В лицее она не училась, Игорь Алексеевич перевел ее обратно в родную школу, где никто не унижал и не оскорблял. Меня сначала больно кольнула такая новость, но говорить Бельской этого я не стал. Порадовался тому, что она теперь чувствовала себя комфортно. Уж год порознь мы сможем доучиться. Будем видеться после занятий, и в этом, как нельзя кстати, помогла мама. Пока я с вертолетиками отлеживался в больничке, Фантик и мама сдружились. Это не могло не радовать. В глаза матери до сих пор смотрел через раз, но так, как прежде, уже не топило.
- Вот вы где, - Мот с улыбочкой входит в гараж, а за ним плетутся Артур и Митяй, - харэ зажиматься, - кривится, глядя на нас, чем у меня улыбку вызывает, - это он?
Брови Матвея ползут вверх, а я киваю. Парни присвистывают. Артур равнодушно обводит взглядом груду железа и берет биту.
- Это я себе заберу, не против?
- Нет.
Ухмыляюсь, а Мот хмурится, оценивая масштаб аварии. Лицо серьезное до жути.
- Не знал, что тебя так потаскало, - говорит с долей обиды что ли, - применение ему найдем, но карма такая штука… - Вертит пальцем в воздухе и приседает на корточки перед мотоциклом. – Ездить на нем точно никто не будет.
Пацаны кивают, а Арина от меня отстраняется. Щеки красные точно не от мороза. Матвей, не глядя на нее, достает телефон и протягивает вперед.
- На бледная, посмотри. Будет интересно.
Хмурюсь и перехватываю гаджет. Снимаю блокировку и нажимаю на плей. Арина рядом стоит и смотрит на экран, где Мот с парнями ржут, прикрывая кого-то, а потом… Отходят, открывая вид на Ларионову, на голове которой короткий разноцветный ежик волос.
- О боже… Зачем вы так?
Вырывается у Арины, и она рот прикрывает ладонью.
- Я же не просила…
Виновато на меня смотрит, а я равнодушно плечами пожимаю. Мол, я тоже не при делах. Не одобряю их поступка, но и Маринку ни капли не жалею. Матвей поднимается, подходит к нам и забирает телефон, с усмешкой бросая взгляд на растерянную Бельскую.
- А меня не надо просить, Арина. За своих я любого порву.
Глава 43
POV Арина
После возвращения в родную школу и дом мне становится значительно легче. Я не вижу маминого недовольного лица, не слышу ее едких замечаний и спокойно вижусь с Кириллом, потому что папа целиком и полностью одобряет наше общение. Он всегда был со мной лояльнее, чем мама, а с близнецами и вовсе превращался в бесхребетное создание. К братишкам иногда заезжаю, когда мамы нет дома. С бабушкой мне проще найти общий язык. Она позволяет погулять с ними, а там и Кирилл подтягивается. Время с ними в компании для нас обоих проносится незаметно. Я безумно рада, что Бойцов быстро восстановился и отделался легким сотрясением. Врач сказал, что он в рубашке родился.
- Нервничаешь, да?
Соня улыбается, помогая накрывать на стол у нас в гостиной. Конечно, руки у меня потрясываются. Не знаю, как отреагирует папа на появление гостей. Сегодня мне восемнадцать, и я пригласила Кирилла, Соню, Матвея, Артура и Диму. Звонила бабуле, хотела, чтобы и братишки были на таком важном для меня событии, но та лишь тяжело вздохнула. Видимо, мама внесла свою лепту. Отношения между ней и отцом совсем разладились, и я понимала, что всему виной мой переезд к нему. Прямо он об этом никогда не сказал бы, но я слышала их последний разговор, и в нем речь шла о суде. Естественно, после папа слегка пригубил, чтобы снять напряжение. Больше такого не повторялось.
Верочка в нашей жизни не появлялась. Я думала, папа начнет просить прощения у мамы, но он с какой-то тоскливой улыбкой произнес, что назад дороги нет, и некоторые мосты горят без возможности восстановления. Я с ним согласилась.
- Есть немного.
- Все свои. – Подруга пожимает плечами и потирает ладошки. – Правда, что там за друзья у Кирилла я не знаю, но за то, как смачно они за тебя отомстили, им можно памятник поставить.
Скупо улыбаюсь в ответ, потому что признаться, как душа ликовала в тот момент, когда я видела лицо Ларионовой с разноцветным ежиком волос на голове, сродни моральному преступлению. Она не плакала, а со страхом смотрела на смеющихся парней. Даже слова им не говорила и не написала заявления. Им попросту все сошло с рук. Хотя я думаю, что Иван Дмитриевич внес свой вклад в это дело.
- Вот и
