него ребенок будет, понимаешь?
— Да знаю я, что ребенок у него будет. Открутил бы ему его фаберже, да ты ж мне весь мозг выклюешь за своего мужика, — ничего не понимаю. Почему он так спокойно об этом говорит? — Обалдеть, я дядей стану! В крестные возьмете?
И тут до меня доходит, что он говорит о нашем малыше, моем и Яра, а не ребенке, которого носит Елена. Теперь-то все становится понятно. Видимо, Яр рассказал Мише только о том, что мы с ним были вместе и о том, что я беременна.
Так, стоп!
Получается, Ярослав знает о моей беременности?
Во рту резко становится сухо, как в пустыне. К горлу подкатывает тошнота, которую, чую я, сдержать точно не смогу, а потому срываюсь с дивана и мчусь в туалет, чтобы снова вывернуть наизнанку свой желудок. Боже, как же мне плохо…
Меня тошнит минут двадцать, но по моим ощущениям вечность. Желудок сводит спазмами, из глаз льются слезы. Жесть одним словом.
Сижу на полу, поджав ноги и облокотившись на свои руки, практически лежу на ободке унитаза, прикрыв глаза. Знаю, чувствую, что это еще не все и не стоит мне покидать уборную, потому что через несколько минут меня снова скрутит. Может, в больницу сходить? Точно! Вдруг что-то идет не так и поэтому мне плохо? Нет, нет, нет, нельзя допустить, чтобы с моим малышом что-то было не так. Решено, завтра же пойду в больницу на прием к врачу, пусть проверит все мои анализы и показатели. Мне же спокойней будет. Попрошу Мишу меня завтра отвезти.
Не успеваю я додумать эту мысль, как меня снова выворачивает наизнанку. Ну зачем, зачем я сегодня с утра съела омлет?! Это все он виноват!
За этими мысленными ругательствами себя и звуками моего не самого, хм, приятного состояния, не слышу тихих шагов и понимаю, что я в туалете уже не одна лишь тогда, когда кто-то собирает мои волосы в пучок на затылке и закрепляет их резинкой. Миша… Я ведь всегда знала, что мой брат самый лучший! Даже сейчас, когда я нахожусь в таком неприглядном виде, он не оставляет меня, а продолжает заботиться. Не поднимая головы, мычу от удовольствия и облегчения, когда Миша слегка надавливает одной рукой на какую-то точку на моем правом запястье, а другой массирует мой затылок. И мне ведь реально становится лучше. Спазмы затихают, а от нежного массажа шеи и затылка хочется мурлыкать.
Спустя минуту такого массажа я уже даже могу проморгаться от слез и наконец открыть глаза. Чуть поворачиваю голову и вижу ту самую мощную мужскую руку на моем правом запястье. Смотрю и глаз оторвать не могу. А все потому что рука это вовсе не Мишина, а того, кого здесь совершенно точно быть не должно.
Поднимаю взгляд выше и встречаюсь с самыми любимыми глазами. Ярослав, также как и я, сидит на полу, улыбается и продолжает нежно поглаживать мою руку. Я же молча хватаю ртом воздух. Потому что столько эмоций меня сейчас переполняют… А сказать ничего не выходит. Мгновение и из глаз брызгают слезы. Выхватываю свою руку из теплого захвата, шутро поднимаюсь с пола и, прихватит мокрое полотенце, выбегаю из уборной.
Я не готова! Не готова к разговору. Да и не о чем нам с ним разговаривать!
Оглядываюсь по сторонам и замечаю, что Миши нет. Ушел, значит… У-у-ух, еще один предатель!
Сзади слышу тяжелые, но тихие шаги. Разворачиваюсь.
— Что ты здесь делаешь? — гневно шиплю, ткнув пальцем Ярослава прямо в грудь. В ту же секунду от этого легкого соприкосновения по всему телу будто электрическая волна пробегает, пробуждая все мои рецепторы.
— За тобой пришел, — заявляет нагло и хрипло.
— Тебя никто не звал!
— Настюш, ну что ты… — подходит ко мне, пытается обнять.
— Не называй меня так! Ты не имеешь права меня так называть! Зачем ты пришел? Иди к своей беременной невесте, а меня оставь в покое!
— Я и пришел к своей беременной невесте, — рычит Ярослав, — Побегала и хватит! Пора возвращаться домой, малыш…
Я не успеваю уловить и малейшего движения, как Яр подхватывает меня на руки, заставляя обхватить его ногами, и впивается в мои губы жестким, властным поцелуем.
Последняя моя мысль перед тем, как полностью потеряться в этом чувственном водовороте: “Боже, как же я соскучилась”…
Яр
Стоя на крыльце полуразвалившегося дома, слушал отголоски разговора друга и Насти. Она плакала, кричала, ругалась и злилась. И сердце мое разбивалось на осколки от того, что она считала меня предателем. Но несмотря на боль от услышанного, я смог все же узнать ответ на терзающий меня вопрос относительно одного ушлого засранца, который сделал моей девочке предложение. Не собиралась она за него замуж! Не соглашалась она! И не согласилась бы ни за что! А что это значит? Значит Антон еще разок получит по своей смазливой физиомордии!
Мое терпение закончилось в момент, когда я услышал быстрые удаляющиеся шаги.
Открыв дверь, молча влетаю в комнату и вижу лишь удаляющуюся хрупкую фигурку с голыми ногами в шерстяных носках. Сердце щемит теперь от тоски и умиления. И от беспокойства. Настю ведь тошнит. Токсикоз? Сильный? Часто ли ее рвет? Ест ли она? Пьет ли побольше воды?
Так, это во мне врач заговорил. Вовремя, однако. Надо бы все выяснить у нее и в больничку определить, а то мало ли что… Столько нервов и переживаний свалилось на девочку.
— Чего ворвался, как зверь? Потерпеть не мог? — друг прерывает мой мыслительный процесс. Поворачиваюсь, Миха сидит на диване и смотрит на меня с хитрой улыбкой.
— Не мог, — хриплю в ответ. — Что с ней?
— Тебе ли не знать что с моей сестренкой? Сам же ее забереме… обрюх… Бля, нет, грубо как-то, — Миха поднимает палец перед собой, чтобы я не сбил его с мысли. — Оплодотворил! Во!
— Фу, как грубо! — притворно морщусь. — Сделал счастливой будущей мамой.
— Пусть так. Но по роже отхватишь.
— Опять? За что на этот-то раз?
— За то, что трахал мою сестру до того, как в ЗАГС ее отвел.
— Ты ж знаешь свою сестру, — говорю, а сам поглядываю в сторону, где скрылась моя малышка, прислушиваюсь к звукам. — Она мне столько крови попила, а потом вдруг оттаяла и поддалась. Там надо было решать все сразу и кардинально. До ЗАГСа бы не дошли — передумала бы по-любому. Вот и пришлось “хватать и уговаривать”.
— Ну вот теперь иди, — кивает в сторону,
