это знал, потому что это всегда именно так и работало.
♫ Jony – Love Your Voice
В ожидании ее приезда Лев Царев выпил еще бутылку. Его настроение за это время сделало еще пару оборотов в рулетке под названием «Прогони ее из своей жизни или признай, что нуждаешься в ней», а за минуту до прихода Саши он почти уверился в том, что легкий хмель поможет ему объясниться.
– Да прекрати ты уже, – сказал парень своему отражению в зеркале. – Как малолетка в период гормонального сбоя.
В любом случае, все должно было решиться очень быстро. Сейчас он увидит ее и сразу поймет, чего хочет: выгнать или найти утешение в ее объятиях.
В дверь постучали: осторожно и тихо. Толя сразу принялся крутиться в прихожей. Лев выдохнул и разжал кулаки. Собранность и выдержка – то, что помогало ему держаться все это время. Поможет и сейчас. От волнения его едва не выворачивало наизнанку, но он прошел в коридор и отворил дверь.
– Привет, мой хороший.
Разумеется, эти слова предназначались не ему.
Саша вошла в квартиру, закрыла дверь и опустилась на корточки перед щенком. Вот и все. Царева как будто не существовало. Она чесала Толе за ушками, гладила спинку и смеялась. И нежный тембр ее голоса словно исцелял Льва. Эти мягкие звуки снимали тяжесть с его плеч. Минуту назад он не мог сделать вдоха, а теперь дышал полной грудью.
Как это у нее получалось?
Паника холодной волной растеклась по венам. Он не сможет прогнать ее. Не скажет, что между ними все кончено. Вообще, ничего такого ей не скажет, и ничем ее не обидит. Эта девчонка срывала с него напряжение и боль, словно грязную простынь с постели, и их место занимали новые эмоции, о существовании которых Лев прежде и не подозревал. Блаженство, спокойствие, трепет, теплота, безопасность, окрыленность, восторг.
Он думал, что сказать ей, но Саша оказалась быстрее. Выпрямилась, стремительно пересекла коридор и обняла его.
Лев почувствовал слабость.
Это было так далеко от того, о чем они договаривались, что он не знал, как реагировать. Пару секунд чувствовал себя по-дурацки, а затем медленно обвил ее талию руками.
От волос Саши пахло шампунем. Больше ничем. Никаких духов или парфюма. Она словно только что вышла из душа. Девушка пахла самой чистотой. Его сердце от непривычных ощущений билось так громко, что Лев боялся ее напугать. И как у них раньше выходило дерзить друг другу в каждом сраном предложении? Теперь невозможно было даже представить, чтобы он выставил ее вон, а она снова стала обзывать его козлом.
– Если ты хочешь, мы отменим правило про разговоры. – Оторвавшись от его груди, Саша посмотрела ему в глаза. – По-моему, тебе очень плохо, и это не лучшее время для встречи с секс-партнером.
Похоже, он действительно вытащил ее прямо из ванны. Девушка была не накрашена, и оттого необычайно мила. Она успела подкрасить только ресницы, а вот румянец был абсолютно настоящим – ее щеки буквально пылали.
– Или можем помолчать. – Предложила она, отступая на шаг. – Или хочешь, я уйду?
– Нет. – Он мотнул головой. – Не уходи.
Щенок крутился вокруг них, доставая то до Сашиных колен, то до его.
– Ладно. – Сказала она, не отводя от него взгляда.
– Мне действительно не очень хорошо.
– Я понимаю. – Кивнула Саша.
Хотя, вряд ли понимала.
– Я не полезу тебе в душу. – Добавила она. – Посмотрим телевизор?
– Хорошо.
Девушка сняла жакет и повесила на крючок.
Вот дерьмо. Под ним был тонкий топ на бретелях, и из-под ткани торчали ее соски. Она не надела лифчик – готовилась к сексу. На хрен ей сдался взрослый мужик с внутренним конфликтом, страдающий по умирающей невесте и поедающий себя заживо от чувства вины? Саша не подписывалась на то, чтобы искать общий язык с его тараканами, она хотела совсем другого…
– Ты пускаешь Толика на диван? – Спросила она, проходя в гостиную.
– Еще чего. – Отозвался Лев, не сводя взгляда с ее упругой попки.
– Он другого мнения. – Хихикнула Саша.
Щенок уже лежал на диване, ожидая, когда ему почешут животик.
– Ах, ты, блошиное пузо. – Вздохнул Царев.
– Вот и неправда. – Пропела девушка, усаживаясь рядом с псом. – Мы чистенькие, вкусненькие и красивенькие.
Она наклонилась и поцеловала щенка в шею, затем еще раз – прямо в морду. Толик, конечно, тут же забалдел.
– Где твой брат?
– Дома, делает уроки. – Ответила Саша, выпрямляясь. – Ничего страшного, в его возрасте дети легко остаются одни дома на пару часов. Соседка, тетя Катя, время от времени заходит и его проверяет.
– А сколько ему?
– Десять. Почти.
– Ясно.
– Он бы описался от радости, если бы ему, как тем мальчишкам сегодня, позволили бы залезть в пожарную машину. – Смущенно сказала она. – Они такие забавные в этом возрасте…
Ее голос сорвался, когда Лев опустился на диван рядом с ней. Он заметил, как девушка сглотнула.
– Сегодня утром… – выдохнул Царев.
– Ты хотел сказать, что мы зря заключили наш договор?
Он виновато кивнул.
– Я так и поняла. – Улыбнулась Саша. – Ты переживаешь, что поступаешь плохо.
Лев кивнул еще раз.
– Может, так и есть. – Она пожала плечами. – Поэтому я и предложила установить правила. Думала, если воспринимать секс как чистую механику, не будет этого ощущения.
– Ее родители назвали день, когда… – Лев был вынужден сглотнуть целый булыжник, перекрывший горло. – Мне это непросто дается, я чувствую себя предателем.
– Понимаю. – Закивала Саша и взяла его за руку.
– Это сложно. – Он уставился на ее ладонь, накрывшую его ладонь.
– Да. Но я не собиралась с ней конкурировать. И не займу ее место. – Прошептала девушка. – Я предложила просто получать удовольствие. Мне жаль, что ничего не получилось. И что тебе сейчас так тяж…
Лев не дал ей договорить. Прижался к ее губам своими губами.
Ее рот был таким горячим, мягким и живым, что он не сдержал стон. Он впервые целовал кого-то, желая оттолкнуть, и притягивал к себе, мечтая забыть навсегда как большую ошибку.
Саша ответила на его поцелуй, и время замедлилось. Что-то такое встало между ними, что могли понять и прочувствовать только они. Это была скорбь. Чудовищная, давящая боль. Холод. Страх и паника. И ощущения завораживали. Лев целовал девушку так страстно, будто собирался поглотить ее целиком. Будто отдавал ей часть боли. А Саша откликалась на его ласки с таким трепетом, будто принимала и взамен делилась болью своей.
Они целовались так, словно были двумя самыми грустными людьми на планете. Их губы и руки соприкасались дольше, чем нужно тем, кто стремятся удовлетворить инстинкты. Они прорастали друг в друга как люди, которые устали от одиночества и тяжести испытаний. И то, что минуту назад казалось ужасным, теперь становилось самым правильным в мире. Их тела все это время, с самой первой их встречи, буквально кричали, что созданы друг для друга, и что им нужно соприкасаться каждый раз, когда они видятся, и если с этим было все более-менее понятно, то вот их сердца только начинали открываться.
Каждым прикосновением Саша словно вдыхала в него жизнь. Делал ли Лев для нее то же самое? Вряд ли. Да и откуда ему было знать? Но он хотел этого. Искренне хотел.
Целуя ее, Лев отпускал то будущее, которого уже не будет: Алину в белом платье, широко улыбающуюся на фото, их медовый месяц, первенца, которого Царев держал бы с невообразимой нежностью в своих сильных руках, их дни, вечера, ночи…
Лев отпускал то, чему уже не суждено было сбыться. И то, за что винил себя все эти годы – что именно она оказалась под грузовиком, а не он. И за то, что остался жив.
Лев едва сдерживал слезы, чувствуя, как Саша гладит его по лицу. Словно он больше не был один в этом безнадежном доме печали, словно она действительно понимала, какой тяжелый груз ему приходилось нести.
– Все хорошо, – прошептала Саша.
Он сам не понял, как она оказалась верхом на нем. Их лихорадочные ласки, приправленные всхлипами, спугнули щенка, и тот спрыгнул на пол. Лев сжал
