откуда здесь взявшегося мужика, лицо которого мне кажется знакомым…
– Я, кажется, его убила, Милька, – шепчет мама и начинает по стеночке оседать.
ГЛАВА 22
Глаза у Эмилии просто стеклянные. Да и сама она как кукла. Идет куда зовут, делает что велят.
– Эй! Ну, все, слышишь? Я ведь сказал, что все позади. Ничего твоей матери не будет.
– А если Арсен умрет?
– Он сам упал. При свидетелях. Пришел домой пьяный, загремел, ударившись о пол затылком. Разве у тебя есть повод думать, что менты кого-нибудь из вас подозревают?
– Нет, – сглатывает рыжая. – Но Арсен ведь пришел в себя. И может дать показания.
Я во весь рот зеваю. Мало мне было проблем, теперь еще и за любовницей разгребаю.
– Что только ни привидится чуваку в белой горячке.
– В горячке? – Эмилия отрывает взгляд от окна и как во сне поворачивается ко мне.
– Ах-ха. Все задокументировано.
– Удивительно, какие возможности предоставляют деньги, – растерянно шепчет рыжая, приглаживая волосы дрожащими пальцами. – Получается, можно убить, и тебе за это ничего не будет.
Начинаю закипать:
– Ты жалуешься? Я не пойму! Может, мне отойти в сторону, и ебитесь со своей матерью как хотите?
Эмилия медленно сглатывает. Ну, а ты как хотела, девочка? Да, это порой пипец как тяжело – договариваться с совестью. Что поделать? Жизнь такая. Не всегда получается поступать по совести. Особенно когда дело касается близких. Такой себе выбор, правда?
– Нет. Не надо отходить. Я очень благодарна. Очень…
Эмилия расстегивает ремень и, забравшись на диван коленями, тянет руки к моей ширинке.
– Что ты делаешь?
– Прости меня за все. Я сейчас все исправлю.
– Что ты исправишь? – напрягаюсь.
– Ты же не так, наверное, представлял наши отношения. Я все сделаю, как ты хочешь. Все исправлю.
Удивительно, как ситуация трансформируется в моей голове, стоит девчонке озвучить вслух мои же мысли минутной давности. Я перехватываю ее руку, старательно контролируя силу сжатия и интонации в голосе, потому что на эмоциях меня капец как накрывает:
– Не сейчас. Ты не в том состоянии.
– Я хочу!
– Ага. Конечно. Это первое желание, которое возникает у несостоявшейся жертвы насилия.
Просто боится, что я сольюсь. И пытается удержать как угодно и чем угодно. Господи. Нет. Вот этого точно не надо. Не так же, блядь!
Натолкнувшись на мое сопротивление, потерянная Эмилия возвращается на свое место. Взгляд – как у побитой собаки. Губы болезненно кривятся.
– Ты из-за того, что он меня лапал, не хочешь? Так я помоюсь и…
У меня начинает дергаться глаз. А ощущение неправильности происходящего лишь усиливается, наотрез отказавшись убираться вон из сердца.
– Сюда иди! И глупости из башки выбрось.
Прижимаю девчонку к себе. По волосам веду. Красивым – просто пипец. Касаюсь губами макушки, а Эмилия ревет, уткнувшись в мое плечо. И свое гребаное «прости» повторяет. Хотя если тут кому и просить прощения, то явно не ей. Топтун уже получил выговор. А с собой я потом разберусь. Тут нельзя рубить сходу. Очень много всего мне предстоит обдумать.
– Ну, вот за что ты извиняешься, глупая?
– Не знаю… Я же тебя ненавидела за то, что ты ради дочки сделал меня виноватой в аварии. А когда меня саму прижало, поступила примерно так же. Я плохой человек.
– Плохой человек – твой отчим. Я бы этого мудака своими руками удавил, если бы его не забрала скорая.
– Правда? Ты бы сделал это ради меня?
– Не задумываясь.
– Ты бы смог, – уверенно кивает рыжая. – Помнишь, как ты Стасу зарядил?
Смотрит на меня как на долбаного супергероя. И это, сука, приятно, когда твоя женщина смотрит так. За этот взгляд можно все простить. Даже то, что это действительно не первый напряг по вине Эмилии. Любую другую на ее месте я бы списал в утиль. А тут даже мысли такой не возникло. Более того. Я будто совсем перестал понимать, зачем вообще продолжаю держать девчонку на расстоянии. Какой в этом смысл? Если меня к ней так тянет, если я один черт срываюсь и возвращаюсь снова, нисколько не сомневаясь в том, что и это далеко не в последний раз. Есть в ней что-то такое, что притягивает меня магнитом. Я будто легче становлюсь с ней и моложе. Груз прошлых лет спадет с плеч и рассыпается под ногами ничего не стоящим мусором.
– Все. Успокойся.
– Спасибо тебе.
– За что на этот раз?
– За то, что оплатил рехаб для матери.
– Я не верю, что ей это поможет. Но тебе будет спокойнее.
Эмилия закусывает губу. Касается моей колючей щеки ладонью и целует дрожащими от эмоций губами. И я почти уверен, что сейчас она делает это исключительно потому, что ей самой этого хочется.
– Ты хороший. Ты такой хороший, Роберт… А я дура.
Дома Эмилия повторяет попытку затащить меня в постель. Но я просто кремень. Раз решил, что ей это сейчас не надо, то и нечего.
– Нет!
– Пожалуйста, не уходи. Я не хочу сейчас одна.
Смотрю в ее покрасневшие глаза. Отворачиваюсь…
– Я и не собирался уходить. Как будто если мы не трахнемся, то мне тут и делать нечего.
– Есть что!
– Ну, вот и спи. Я найду, чем заняться.
– И чем же?
– Фотки твои из поездки гляну.
– Э… Нет. Они не стоят внимания, – отчего-то пугается рыжая, только сильней подстегивая мой интерес. Чего это она всполошилась?
– Давай я сам буду решать, – тянусь к лежащему на прикроватной тумбочке Макбуку. – Пароль небось три единицы?
Эмилия вспыхивает.
– Ну, е-мое! – ругаюсь я. – Поменяй немедленно.
Недовольно пыхтит, но слушается. Заглядываю из-за плеча. Пароль Robert$. Щиплю заразу за задницу. Вот не может она не подколоть меня насчет бабла. Рыжая смеется, показывает язык и меняет пароль на Robert1609.
– И что означают эти цифры?
– Столько метров в миле. Ты не забыл, что меня Милей зовут?
– Мне не нравится это прозвище. – Морщусь.
–
