махнул рукой с таким разочарованием, будто лейтенант — конченый человек и на него можно забить. — Собственно, вот. Песня Пети наделила меня критической силой.
— Есть ли у вас доказательства, что вы — Демон?
— Когда произойдёт прорыв, я уничтожу всех Демонов. Никто не пострадает, — пообещал Аверьянов. — Критическая сила долго восстанавливается после использования. Если я активирую её сейчас ради тупой показухи, то в нужный момент окажусь абсолютно беспомощным.
— Справедливо, — вздохнул Арговин. — Не подкопаешься. А что вы скажете на то, что специалисты не обнаружили в вашем организме ни капли магии? К настоящему моменту разработали способы для достоверного определения магии.
— Небесные старейшины обладают особой магией. Она не подвластна ни людям, ни Демонам. Это совершенно другой уровень. Вы вот, например, можете представить, как физический объект превратить в энергию? Как растворить своё тело в поток квантов и фотонов и перейти в существование в виде невидимого разума?
— Едва ли кто-то на это способен, — ответил Арговин и захлопнул папку. Аверьянов продолжил разглагольствовать, но лейтенант, брезгливо скривившись, вышел из допросной комнаты. Он направился в кабинет майора Леонтьева, будь он неладен, с твёрдым желанием написать заявление на увольнение по собственному желанию. Он влетел в кабинет без стука и замахнулся папкой с делом Аверьянова — хотел как следует шандарахнуть ею по столу. Однако так и застыл с поднятой рукой, окаменев под взглядом майора. Леонтьев, держащий телефонную трубку у уха, отрицательно покачал головой.
Арговин вздохнул и плюхнулся в кресло для посетителей.
— Аверьянов переманил тебя на свою сторону? — поинтересовался майор, закончив говорить и сбросив звонок.
— Что?
— Говорю: шизеешь на глазах, — усмехнулся Леонтьев. — Но можешь сплясать на радостях. Жизнь Аверьянова разложили едва ли не на молекулы и обнаружили, что семь лет назад его добровольно-принудительно клали на лечение в психиатричку. Да, да, очень вовремя! Полностью согласен. Не имею ни малейшего понятия, почему это отложили в долгий ящик и копали только под его демоническое происхождение, — он почесал затылок. — Воодушевились, наверное, что добрый Демон попался. Всем хочется верить в сказки. Даже серьёзным дядям в деловых костюмах.
— Ну и куда его?
— За ним приедет бригада. Не волнуйся, дежурный передаст чудика врачам. А ты пока можешь заняться своими любимыми сатанистами, — Леонтьев постучал по телефону, отчего тот жалобно звякнул. — Новое убийство на проспекте Вернадского. Точь-в-точь совпадает с нашими двумя. Приказано откомандировать тебя в пятнадцатое отделение. Будешь расследовать дело вместе с их лейтенантом Суворкиным.
— Что изменилось? — Арговин нахмурился. — Всего полчаса назад ты требовал доказательств, что фанатики дружат с Демонами, а сейчас — на, пожалуйста, разбирайся с сектой и не балуйся.
— Как бы тебе сказать… — протянул Леонтьев, клацнул несколько раз мышкой и повернул монитор к Арговину. — Полюбуйся.
— Твою ж! — лейтенант выдал трёхэтажную матерную конструкцию и гулко сглотнул. К горлу подкатила желчь. На фотографии было запечатлено изуродованное тело. Однако, кем бы ни был убийца, он не пролил ни капли крови. Погибший явно был мужчиной — признак половой принадлежности торчал у него прямо на лбу. У преступника было извращённое чувство юмора. Голова абсолютно лысая, но пучки длинных волнистых волос торчали случайным образом из различных частей тел. Из плечей росли ноги, а из живота торчали руки. Широко распахнутые глаза выглядывали из-под пояса штанов, едва заметные в лобковых волосах. Швов не было. Руки-ноги не отрезали и не пришили. Их просто… нарастили.
— Очешуеть, да? — хмыкнул Леонтьев, с улыбкой окинув взглядом фотографию. Для человека, который смотрит на расчленёнку, он был слишком довольным.
— Чего скалишься? — пробурчал Арговин. — Ублюдки-маги — более серьёзная проблема, чем обычные убийцы.
— Злорадствую, — ухмыльнулся майор. — Ты мне из-за Аверьянова кучу нервов сожрал и не подавился. Вот, наслаждайся. Если не поймаешь убийцу, тебя ждут ещё более извращённые удовольствия. Всё-таки у дела приоритет — возможно участие Демона.
Арговин прищурился, но промолчал. В конце концов, любое дело лучше пустой болтовни с шизофреником, «излучающим» критическую силу.
* * *
Ясно-понятно. Белка, толкнув мою руку лбом, протяжно мяукнула. Я шикнул на неё. Только не хватало, чтобы меня поймали в кустах у полицейского отделения! От дедовых нотаций меня спасла Антонина Пална — влюблённые голубки повезли передачку Диминому отцу, в реабилитационный центр. Насколько я знал, лечение застопорилось. Димин отец не сопротивлялся, не пытался сбежать, но в то же время прямо говорил: в первый же день, когда выйдет на волю, напьётся в дрова. Работа с психологами не помогала. Он не пытался исцелиться, а тупо терпел и ждал, когда же от него отстанут. Я планировал его «закодировать», как сделал с дедом. Изначально это выглядело бы очень подозрительно — если бы все алкоголики вокруг меня встали на путь трезвости. Однако сейчас у этого было логическое обоснование.
В общем, дед ухлёстывал за Антониной Палной, и благодаря его влюблённости мне удалось улизнуть и добраться до двадцать третьего полицейского отделения. Я подслушал разговор майора и лейтенанта, и в принципе, всё оказалось, как я предполагал. Всё лежало на поверхности: я упростил человечеству уничтожение Демонов. В прошлой жизни это было чистейшей воды выживанием — сдохни или умри. А вот в этой — люди вполне эффективно отбивали нападения Демонов и успешно магически развивались. Короче говоря, у человечества появилось время заниматься хернёй.
Взять того же психа Аверьянова. Во-первых, он смог дожить до дебюта шизофрении. Во-вторых, его не убили Демоны, пока он бродил по улице и вещал о критической силе и волшебном пении мальчика Пети. А в-третьих, на него обратила внимание полиция — в прошлой жизни его бы скрутили и кинули в обезьянник. А скорее всего
