А то у тебя кроме пачки пельменей и одного вялого огурца из еды больше ничего нет. Ну, и еще гречка с рисом.
Леська была права. Перед отъездом я вычистил весь холодильник — чтобы не испортилось ничего. Правда, один огурец пропустил. Ну и стратегическому запасу пельменей в морозилке ничего не будет.
Я контрольно поцеловал Леську в шею и, пока она млела, еще раз облапал ее под футболкой. А потом быстро вернулся обратно на диван под ее возмущенное шипение.
Так, надо заказать — то есть, добыть — еды. Я посмотрел на свой банковский баланс. Да, денег там было, с учетом перечисления призовых — очень прилично. А с учетом моих и батиных туманных пока перспектив — так совсем ничего. Но сейчас я решил — к черту все. Вот сейчас я точно не буду экономить. Мама же даст мне миллион? Или десять?
Эти вопросы снова пошатнули стройность моих мыслей, и я поспешил от них отмахнуться. Так, что заказать?
Первым делом, любимых Леськиных креветок. Сегодня я буду ее баловать. А завтра… а завтра я что-нибудь придумаю.
***
Я как раз закрыл за курьером дверь, когда мой телефон подал голос. Это был звук банковского уведомления. Так, стоп. Что это такое? Буквально минуту назад он уже пиликал, уведомляя о списании денег с карты за заказ. Сейчас что? Сбой? Повторное списание? Вот сейчас это вообще некстати! Я вывалил заказ на стол, и в это время телефон пиликнул еще раз. И еще.
Пять раз. Мне в интервале одной минуты пришло пять уведомлений.
Пять.
Пять!
В голове была только одна мысль. Совершенно невозможная.
— Егор, что-то случилось? — Леся заглянула в пакет с заказом, но, услышав пиликанье моего телефона, отвлеклась. Так и стояла с гроздью винограда в руке.
А я в это время спешно доставал из кармана шорт смартфон. Открывал банковское приложение.
Твою мать.
Демоны же. Черти! Гады. Банда ничего не соображающих малолеток! На моем балансе теперь отражалась сумма, которой с запасом хватало на покрытие растраты.
И это не «мама дала миллион». Это у Отче дети выросли… такие. Своевольные!
Я медленно осел на стул.
— Егор… — мне на плечо легла рука Леси. — Егор, что случилось?
А я уже спешно звонил. Это Сонька. Кроме нее, эта безумная идея никому бы не пришла в голову!
— Так, ты что натворила! — заорал я, едва в трубке произошло соединение — Ты вообще соображаешь, что вы наделали?!
— Мы все совершеннолетние, — после паузы ответила Соня. — И все понимаем.
— Ни хрена вы не понимаете! — орал я. — Это же огромные деньги! Ваши первые деньги! Ваши законно, вашими усилиями заработанные призовые! А вы их… Это не фантики, Соня!
— Как ты совершенно верно заметил, Отче, это наши деньги. И мы сами решаем, как ими распоряжаться.
— И вы распорядились их отдать какому-то левому чуваку!
— Мы отдали тому, кому они сейчас реально нужнее. И ты не какой-то левый чувак, Егор.
Мне показалось, что из меня мгновенно вышел весь воздух. Лесина рука аккуратно гладила меня по плечу. Я коротко прижался щекой к ее ладони. И как-то вдруг немного успокоился.
— Ну и как ты смогла всех уговорить? — зачем-то спросил я.
— Никого я не уговаривала. Это было наше общее решение. Ну, только… — она замялась, — Руслан поначалу возражал. Но Лев его переубедил.
Я вспомнил, как Рус тряс Левку за грудки. А теперь…
— Отче, не ругайся, — в трубке вдруг послышался другой голос, не Сони. Я не сразу понял, что это Левка. Это он, получается, сейчас вместе с Соней? Нифига себе они шустрые! — Считай это авансом.
— Каким авансом?! — опешил я.
— За Минск.
И тут я не выдержал и расхохотался. Ну, жуки! Ну, хитрожопые! Но на душе стало невероятно легко и тепло.
— Ладно. Принято. Неделю вам на отдых. В следующий понедельник в девять по Москве общий сбор в чате.
— Начало-о-о-ось…
— Не ныть. Не гундеть. Слушать Отче. И… — я сглотнул невесть откуда взявшийся в горле комок. — Спасибо, ребята. Я вас…
Я замолчал.
— Ты нас… чего?
— В Минске скажу — чего. И, Левчик, не смей обижать Соню!
Левка что-то буркнул — и связь прервалась.
А потом мы ели то, что принес курьер. Ели прямо из пакета. Леська только виноград у меня отобрала и помыла. А потом сама вылавливала пальцами из пакета креветки в кляре. И слушала меня. А я, наплевав на все правила хорошего тона, торопливо что-то жевал и с набитым ртом рассказывал ей.
Про болтуна Ромку, которому я все почему-то вывалил, а он это все тут же выложил банде. Про крепыша Руса, которому, скорее всего, были очень нужны деньги, но его смог переубедить мажор Левка. Про упрямую колючку Соню. Про Захара с его конфетами и инсулиновой помпой.
Вытерев пальцы о бумажное полотенце, я показывал Лесе фото своих демонов. И продолжал рассказывать, рассказывать, рассказывать.
А потом я выдохся. А еще, оглядев стол, заваленный обертками, упаковками, косточками от винограда и еще не пойми чем, понял, что я обожрался.
— В общем, вот, — я выдохнул. Мне теперь даже дышать было тяжело от переедания. — Придется готовиться и ехать в Минск. Правда, не знаю, как я протяну эти полгода. Может быть, вернусь на работу и попытаюсь совмещать. Я теперь в этом лучше разбираюсь, не то, что в начале. Не знаю. Еще буду думать.
— Не переживай, я тебе прокормлю.
Наверное, потому, что я обожрался до тупой сытости, я не стал возмущаться такому заявлению. А Леся продолжила:
— Я решила, что больше не буду давать денег матери. У меня теперь есть более важные статьи расходов.
Никогда не примерял на себя роль альфонса. А тут такие перспективы.
— Лесь, я…
Она подошла ко мне сзади, обхватила поперек груди и прижалась щекой к моей спине.
— Знаешь, мне вот такое обычно не свойственно. Ну, чтобы просто верить — и все. Но я почему-то была сто процентов уверена, что у тебя все получится, — она вздохнула, потерлась щекой. — Мы справимся, Егор. Все будет хорошо.
Ну и как тут не быть всемогущим?
***
Леся осталась у меня на ночь. Сходила, накормила Кефира и вернулась. Сегодня столько важного произошло, что… что быть по отдельности мы сейчас не могли. И соскучились, опять же.
А на разобранном диване этим заниматься гораздо удобнее.
Леська мирно сопела у меня в руках. А я сопел ей в кудряшки на затылке и не мог уснуть. Слишком многое сегодня произошло.
