меня чуть не изнасиловал, работает в «Экосе». И ничего ему не будет — козлы есть везде. Может.
Но до того, как говорила Миро̀, что мы не можем быть вместе, и его несчастное лицо разбивало мне сердце, до того как обещала его маме, что буду его беречь и точно до того, как увидела Еву, а он сказал: «Крис, уезжай. Пожалуйста» — я выбрала Миро̀.
Ни за что.
Ринат обогнул здание и подогнал машину со стороны свалки металлолома. Мы с ним пролезли через дыру в заборе и вернулись в автосервис пешком.
Спрятавшись за разобранной машиной, я не слышала о чём Миро̀ говорил с Крокодилом, но зато видела, как Ева Крокодиловна на него смотрит: словно не знает, что крепостное право отменили ещё в 1861 году. Судя по печатям и обречённому лицу Миро̀, бумага, что она ему протянула, была далеко не вольная грамота, скорее наоборот.
Она села в машину и уехала. Миро̀ пробежал по листу взглядом, закрыл глаза, уронил руку с документом, выдохнул и побрёл домой. И не было на земле в тот момент человека несчастнее.
Дорого бы я дала, чтобы узнать, что в той бумаге. Ещё дороже — чтобы узнать, что за странные отношения их связывают. Но я знала кто такая Ева Грифич. Пусть только сунется — зубы я ей обломаю.
Похоже, отцовский «Экос» был не единственной проблемой Мирослава Сарматова. В его омуте было полно и других жирных чертей. Но он больше не один. У него есть я, а у меня — нестерпимое желание передушить их всех разом или по отдельности.
И попробуйте меня остановить.
Глава 22
— С нами была Глория Гейнор. День обещает быть солнечным. А мы продолжаем, — сказал ведущий.
Мирослав выключил радио, тяжело вздохнул и махнул Гамлету в открытое окно.
Когда тот поднялся, Мир так и стоял, опираясь спиной о подоконник. В костюме, белоснежной рубашке и галстуке он ждал служебную машину, но не мог уехать, не поговорив с Гамлетом.
— Откуда это такого красивого дяденьку к нам занесло, — улыбнулся армянин, осмотрев его с головы до ног.
Мирослав тяжело вздохнул в ответ.
— Купи у меня автосервис за пять миллионов, — сказал он.
— Э-э-э… — тот на секунду онемел, а потом взмахнул руками. — Нет, брат. Нет, прости, я не могу. Он стоит пятьдесят. Я не…
— Ты не понял, — покачал головой Мир. — Ты должен купить у меня автосервис за пять миллионов, — он кивнул на лежащую на столе бумагу.
Гамлет недоверчиво покосился на Мирослава, взял лист. Начал скользить глазами. И не дочитал — изменился в лице:
— Она хочет автосервис?
— Она не хочет. Она требует. Это единственное, что у меня есть. А это досудебная претензия.
— Пять миллионов, брат, — выдохнул Гамлет. — Мне совесть не позволит.
— Засунь её куда подальше, свою совесть. Деньги нужны до конца недели, — оттолкнулся от подоконника Мир.
— А если я не соберу? Если не успею?
— Лучше тебе успеть, Гам, — выдохнул Мир.
— Я понял, брат, — кивнул тот, озабоченно потёр лицо рукой. — Я постараюсь.
Мир хлопнул его по плечу и пошёл вниз.
Машина уже приехала и впереди был тяжёлый рабочий день, но все мысли были о ней.
Я буду тебя помнить…
Я желаю тебе победить…
Если нам суждено быть вместе…
Мирослав достал телефон: мама прислала фотографии.
Каждую неделю в понедельник он привозил ей завтрак из её любимой кофейни. И не видел причин не сделать этого сегодня. Только прихватить ещё упаковку растворимого аспирина этой пьянчужке.
Он зажал в руке телефон и уставился в окно…
— А если я не найду деньги до конца недели? — спросил он, прочитав протянутую Евой бумагу. — Подашь в суд?
— Конечно, — ответила она. — И отсужу твой автосервис на раз-два до конца текущего дня. А потом сожгу его к хренам со всем барахлом. Но если ты наивно думаешь, это всё, на что я способна, то сильно ошибаешься.
— На счёт тебя я ошибся всего один раз, — улыбнулся Мир, — когда подумал, что влюблён. Но мне так всего лишь показалось. Я тебя просто трахнул.
Она засмеялась.
— Не играй с огнём, мой мальчик. У меня нет ни стыда, ни совести, ни гордости, чтобы её задеть. Я просто беру, что хочу. Пока хочу. А чем сильнее ты брыкаешься, тем сильнее меня заводишь. Я установила правила, Мир, и ты согласился. Разве я поступила нечестно?
— Честно, — выдохнул он.
— Разве я тебя не предупредила: заведёшь бабу — пеняй на себя?
— Предупредила, — скрестил на груди руки.
— А ты завёл. Опять.
— Ева, — Мир покачал головой.
Она скривилась.
— Ой, не надо, а? Хочешь сказать: нет никакой другой бабы?
Мир промолчал. Ева усмехнулась.
— Ладно, пусть. Давай так, — она тряхнула волосами, откидывая их за спину. — Сегодня ты едешь со мной. Вот прямо сейчас. Ко мне. Ты знаешь зачем. Последний раз. И я прощу тебе долг и отпущу.
Мир тяжело вздохнул.
— Даю слово. А я слов на ветер не бросаю, ты знаешь, — смотрела она в упор.
Сцепив зубы, он мотнул головой.
— Да брось! Соглашайся, мой мальчик, лучшего предложения не будет.
— Спасибо, но нет.
— Нет? — делано удивилась Ева, глядя на его играющие желваки. — Хорошо. — Она взмахнула руками: — Аттракцион невиданной щедрости! Только сегодня! И только для
