быть братьями? Они с Волковым совершенно не похожи. Словно луна и солнце. Свет и тьма в одном флаконе. Яркий и очень популярный Преображенский, пользующийся этим у женщин всех возрастов, и Волков — тихий, спокойный, себе на уме, и очень скрытный.
— Это ведь все не настоящее… — Мой голос нарушил молчание. Я видела, как начальник хотел о чем-то поговорить, но ни как не мог решиться.
— О чем вы?
— Вы устали, ведь так? — Улыбка мгновенно исчезла с лица кумира многих женщин, — я ведь права…
— Смотря, что именно вы имеете в виду, ваше замечание слишком расплывчато и многогранно.
— Вы устали притворяться перед окружающими, — пояснила я, слегка поглаживая живот. Еще немного, и я вновь почувствую приступ боли, — устали быть тем, кем вы не являетесь. Много лет назад вас предали, и вы потеряли веру в людей. Проще закрыться, уйти в свой собственный мир, играть определенную роль, показывать, что в вашей жизни все хорошо, но это не так. Я права?
— Допустим, — ему не нравилось то, что я говорила, но при этом он не прервал разговор, — и что вы думаете по этому поводу?
— Я думаю, что вы зря тратите время на женщин. Я говорю это не потому, что вас считают бабником — хотя это так и есть, — Преображенский возмущенно хрюкнул, но прерывать не стал. Все же я озвучила то, что он и сам прекрасно знает, — я говорю это к тому, что хорошей, воспитанной, нормальной девушке нужен мужчина, который будет ее оберегать, любить и никогда не предаст. Вы отталкиваете от себя таких, притягивая как раз подобных Лине.
— Твоя подруга еще та змея, ты бы с ней осторожнее была… Совсем не умеешь друзей выбирать.
— А она мне и не подруга. Мы просто общаемся. И она видит во мне соперницу из-за вас.
— Может не зря видит?
— В смысле? — Я удивилась такому высказыванию, но Александр Сергеевич ничего не ответил. Вместо разговора, он тихо включил музыку.
Мгновенно заиграл блюз. Самый классический, мелодичный… такой, как я обычно люблю слушать под настроение, но сейчас мне хотелось просто свернуться клубком и стонать от боли. Достав еще одну таблетку, я запила ее остатками воды из бутылки, что успела прихватить из офиса и буквально через несколько минут почувствовала облегчение.
— Мы на месте, Мария Олеговна.
Машина медленно подъехала к старому зданию, проскочила небольшой уютный двор, проехала под аркой и остановилась напротив входа в клуб…
— Клуб? — Я была удивлена. Хотя больше подходит слово «ошарашена» — я не…
— Это не совсем тот клуб, к которому все привыкли. Тебе понравится, Маша, я обещаю. И если ты не против, можешь звать меня вне работы по имени. Мне так привычней, если честно.
Я медленно вышла из машины, понимая, что оказалась в каком-то очень дорогом и элитном месте «для своих».
Мы спустились вниз по очень темной лестнице — такие я помню еще с практики в медицинском вузе, когда наши занятия проходили в подвале старой больницы. Рядом с черной дверью стоял охранник довольно-таки грозного вида. Он внимательно посмотрел на нас, слегка кивнул в знак приветствия и без лишних слов распахнул двери…
Сильный, мощный мужской голос завораживал с первых же секунд. Он распространялся по небольшому клубу, полностью заставленному столами, за которыми сидели очень богатые, прекрасно одетые, знающие себе цену люди. Они наслаждались атмосферой блюза, медленно и очень эстетично поднося к губам бокал дорогого вина. О чем-то тихо вели беседу, наблюдая за тем, что происходит на сцене… А там…
Темнокожий мужчина, слегка полноват — своего рода классическое представление блюзового артиста. Дорогой, шикарный костюм, своеобразная манящая харизма и невероятный, потрясающий голос, который завораживал с первых же строк, с первых нот… Он словно мед, что постепенно касается твоих губ… Бархатный, опьяняющих голос, с переходом на определенную хрипотцу — не знаю, как правильно обозначить эти моменты в песне.
Я замерла, наблюдая за тем, что происходило вокруг. К нам мгновенно подбежал высокий, статный мужчина, забрал верхнюю одежду и попросил следовать за ним.
Наш столик оказался в вип-зоне и стоял он таким образом, что бы можно было полноценно насладиться звучанием голоса и видом, что открывался со сцены. За нашими спинами стояли невысокие перегородки — они создавали определенную атмосферу уединения, не позволяя окружающим наблюдать за теми, кто сидит в особой зоне. Вместо привычных стульев мы сели на мягкий диван, я приняла удобную позу и завороженно уставилась на сцену.
Певец уступил место даме в черном облегающем платье. Ее длинные волосы почти доходили до поясницы, глаза блестели в свете огней — она выглядела прекрасно, пока не запела…
— Она не человек, — прошептала я, понимая, что впервые слышу настолько красивые голоса, — это же потрясающе…
— Тебе нравится? — Преображенский сел очень близко, так, словно мы как минимум друзья, — что бы ты хотела заказать?
— Воды… Я очень хочу пить. — Боль в животе вновь дала о себе знать. Действие препарата заканчивалось, а других таблеток у меня уже не было. Есть при таком состоянии очень сложно — полностью пропадает аппетит. Да и как я могу наслаждаться едой, когда со сцены на меня смотрят артисты? Как-то это… неудобно, что ли… Хотя тут все что-то, но едят…
— Воды и все? Ты уверена?
Я кивнула в ответ, но Преображенский этим не ограничился. Он сделал заказ вместо меня, напомнив о том, что в машине я говорила про салат. Передо мной поставили небольшие, но очень красивые блюда с маленькими порциями еды. Да уж, высокой кухней точно не наешься…
— Вы правы, — шепотом заметил мужчина, — я действительно устал. Это так заметно?
— Теперь — да. Но ведь я знаю историю, — он налил в высокий бокал красного вина, себе предпочел взять вишневый сок, так как машину бросать у этого клуба он не хотел. — А как же работа? Вы попали в больницу, должно быть накопилось много дел…
— У меня есть проверенные люди — они со всем разберутся. После чистки компании я уверен в том, что могу доверять определенной группе, так что по этому поводу не переживай…
Он говорил еще о чем-то, я честно пыталась слушать, но очередная волна боли заставила обособиться от внешнего мира. Еще немного и я попрошу отвезти меня домой. Так не должно быть… Это не правильно.
Везде горели огни, звучал голос… Это был голос Преображенского. Я чувствовала, как он прикоснулся к моей руке.
Холодные ладони, сильные… Ощущение прикосновения к коже… Его дыхание на шее… Он что-то говорит, шепчет у самого
