выпалила Ольга.
Хмыкнув, Каин тут же спросил: — И тебя не беспокоит моё невежество и моё происхождение?
Ни секунды не думая, Лесавка ответила:
— Ты специально не проявляешь уважение, но относишься ко всем, как к равным себе. А происхождение меня не волнует. Ты красив собой и владеешь силами, а силы доступны только избранным, ты быстро станешь князем.
— А если я скажу, что не способен обучить тебя?
— Я огорчусь, но пойму и выполню все предыдущие договорённости.
— Кстати, а где мои мохнатики?… В смысле, Фенрир и Тугарин?
— Они ждут снаружи. Я запретила тебя беспокоить.
— Это для того чтобы первой со мной поговорить? — В ответ она кивнула.
— А когда мы перешли на “ты”?
— Продолжим на вы?
— Избавь… — Я оценивающе посмотрел на Ольгу и решил наделить её капелькой своей “силы”: — Я не в состоянии тебя обучить, но кто сказал, что я не могу поделиться? — Собеседница оживилась и приготовилась слушать.
— Мне нужна горячая вода, кубок, чистый острый нож, полотенце и крепкая выпивка.
Бамрор недовольно пошевелил усами, поглазел на нас, но вышел из шатра и вскоре вернулся со слугами и вышеуказанными вещами.
Когда все вещи были поставлены на стол, мы снова остались втроём. Я с небольшим трудом сел за стол, Ольга села напротив, крысолюд остался стоять в стороне.
Первым делом занюхав принесённое бухло и почувствовав сладкий запах фруктов, я решил попробовать. Нутро зажгло, глаза заслезились, дышать стало невозможно, я начал хватать ртом воздух и кашлять, из носа потекло.
— Нихуя себе, — прохрипел-просвистел я. — Ебать… Что это?
Бамрор был краток: — Оркское…
— Понимаю…
Чуть не задохнувшись, откашлявшись, я отдышался и взял кубок вместе с ножом, Ольга молча наблюдала, боясь помешать.
— Пока мы не начали, ты должна чётко понять, что пути назад нет, и никогда не будет. Ты почти перестанешь стареть, ты сможешь прирастить к себе конечности, прямо как я сегодня, правда тебе понадобится на это несколько дней. Ты перестанешь болеть, меньше будешь уставать, сможешь неплохо ориентироваться в темноте, лучше слышать и запоминать. Яд тебе станет водичкой. Вероятно, сможешь дольше и сильней колдовать… Магичить… Но ближе к середине жизни, ты будешь забывать столько же, сколько и запоминать. Ты начнёшь убивать воспоминания, освобождая место новым. Ты будешь проклята, ты увидишь смерть всех, кто тебе дорог. Твои дети умрут, твои внуки умрут, твои правнуки состарятся. Ты начнёшь плохо спать и к закату жизни, возможно, сойдёшь с ума… Для меня сотня лет сравнима с годом, и меня не зря можно сравнить с демоном. Цена велика… слишком…
— Гиана мне рассказала, — замялась Ольга, но по глазам видно — внутри у неё горит огонь, — меч попал тебя прямо в сердце…
— Верно, но ты, даже с моим даром, не переживёшь этого.
— А мои потомки? Их он тоже коснётся?
— Не знаю, — развёл я руки, — вряд ли. Могу сказать лишь то, что они будут сильными и здоровыми… Рани или поздно, ты увидишь их смерть, тебе захочется моментом в море…
— Я будущая Хозяйка Великого Леса, я в ответе за всех.
— И мне нужен ответ. — Энеральд как можно сильней приблизился к Лесавке, лишь стол ему не давал соприкоснуться с ней. — Ты готова переложить свою жизнь из чаши судьбы в мою чашу? Тверда ли будет твоя вера? Готова ли ты дать клятву? Дать клятву существу не из этого мира…
— А вы говорите, что не Нефилим.
— Я человек… из глубин небесных…
Ольга, смотря прямо в бесконечно глубокие и горящие ярко-синим глаза, твёрдо сказала:
— Я готова, я согласна…
Дождавшись ответа, я, продезинфицировав руки с помощью полотенца и невероятно крепкого алкоголя, провёл ножом по ладони и капнул маленькую капельку в кубок с тёплой водой, сказал Ольге сесть со мной по одну сторону стола, что они сделала.
Прежде чем отдать кубок, мне нужно что-то такое этакое сказать, я хотел почесать свою бороду, но обнаружил лишь чисто выбритый еблет. Сила привычки, чтоб её.
Каин, улыбнувшись, начал говорить:
— Воплоти свои желания через боль, через страдания. Оглянись, пределов нет, но красоте не быть без жертв, ведь жизнь — это бой, а мы воюем сами с собой, — протянул я ей кубок, она медленно поднесла его к своим губам, посмотрела на бесцветную воду и выпила, затем поставила кубок на стол.
— Я не смерть, но я поцелую, — Энеральд обхватил руками голову Ольги и подтянул к себе, не дав ничего ей сделать.
Смотря на происходящий беспредел, Бамрор находился в непередаваемом шоке, но двинутся с места и нарушить приказ молодой Хозяйки леса — не решился.
К сожалению, за столько лет я так и не научился полностью контролировать своих нанитов, лишь половину из них — пассивных, как я их обозвал, у них я отключил привязку к своему организму.
Я временно уменьшил количество активных нанитов в крови и увеличил количество пассивных в слюне, в которой никаких нанитов до этого не было.
Пассивные преобразуют организм под безопасное нахождение активных и создадут дополнительные узлы, которые будут поддерживать количество и тех и тех. До того момента, пока организм не стал “своим”, активные будут атаковать всё, до чего дотянутся, а пассивные будут устранять последствия.
Активных нужно совсем немного, лишь для того, чтобы иметь возможность позже их воспроизводить.
Наниты в слюне не дадут нанитам в крови убить её и адаптируют организм под новых жильцов.
“Вроде, всё правильно сделал, — успокоил сам себя я. — Хм, чисто в теории, если я захочу, моя кровь может стать ядовитой…”
Убрав от неё свои губы, Каин прошептал на ушко:
— Теперь у тебя есть сила. Разумно потрать свои два века… Ближайший год, твоя кровь ни за что недолжна пролиться.
… пока все введённые наниты не уничтожатся, а новые не признают твой организм “своим”.
— Как пожелаешь… — девушка затряслась. — Ты похож на Бога, который одарил свою…
— Запомни, — снова прервал её Энеральд, — я не Бог и никогда им не являлся, более того, я не верю в Богов, не потому что атеист, а потому что мой народ их поработил.
“Может быть, с поработили — я загнул, но, как минимум, землянин равен богу в их понимании. Дайте мне подходящее оружие, и умрёт любой”.
— И… прости за то, что неподобающе вёл себя в твоём присутствии. И за поцелуй.
— Не стоит… — прошептала молодая Хозяйка леса, пальчиками потрогав губы.
— Бамрор, — обратился я к крысолюду, — ей сейчас станет плохо, и плохо ей будет очень долго, позаботься о ней. А я пойду проведаю Дрога и обрадую моих
