ограбить дом Билла.
— Что скажешь, Фред? — спросил Билл.
— Думаю, они врут, потому что хотят получить кинжалом в ногу, Билл, — ответил Фред, — они возможно из этих, из тех извращенцев, которые получают удовольствие от боли.
— Спасибо за твоё ценное мнение, Фред. Если бы я хотел послушать бред сумасшедшего, я бы послушал выступление короля перед толпой народа.
— Спасибо, Билл.
— Закрой рот, Фред.
Билл покачал головой и потёр глаза, будто смертельно устал.
— Меня окружают одни идиоты. Вы знаете, как вообще тяжело найти толкового подручного? Надо нанимать людей только после того, как они пройдут какое-нибудь испытание. Тест на мозги или что-то в этом роде. Слишком умные, конечно, тоже не нужны, но когда в моей команде люди, у которых извилин в башке меньше, чем у зубочистки, это откровенно утомляет. Стул подай, Фред, это единственное, с чем ты можешь справиться.
Билл снова сел и опёрся руками о колени.
— Чтобы вы понимали, с кем общаетесь, меня зовут Билл. Люди называют меня Мясником. Не потому, что я жесток, а потому что я мясник. Хотя я жесток. Очень жесток. А вы, друзья мои, безмозглые, ходите по очень тонкому льду. Итак. То, что вы обнесли меня на целый сундук драгоценностей, это всего лишь череда неприятных случайностей, вы мне хотите сказать?
— Именно так, добрый господин.
— И где сейчас мои деньги?
Генри сердцем чувствовал, что ответ не понравится этому человеку, но делать ничего не оставалось.
— Я выбросил их.
— Выбросил?
— Ну, в смысле, разбросал на площади.
Лицо у Билла было такое, словно ему сообщили об одновременной смерти его любимой матери, собаки и лошади.
— И ничего не осталось?
— Ровным счётом ничего.
— Ты реально настолько тупой, что выбросил камни, за которые можно было купить минимум графский титул, чтобы спасти этого болтливого балбеса и толстого труса?
— Вот, когда вы так говорите, начинаю, конечно, сомневаться, в правильности своего поступка, но да, в общем, так оно всё и было, — сказал Генри.
— Балбес.
Билл поднялся, прошёлся взад-вперёд и снова сел.
— Так, Фред, у нас есть три мешка? Два стандартных и один побольше, для этого пузана?
— Что такое «стандартных» Билл.
— Это значит, что в нашей стране полный, феерический кошмар с системой образования, Фред, а ты, её ходячий лысый симптом.
— Я не понял, Билл.
— Мама, говорю, твоя, рожала тебя в спешке. Помолчи, будь добр. Мне хватает тупости на квадратный ярд и от этих трёх балбесов.
— Хорошо, Билл.
— Спасибо, Фред.
Он снова повернулся к троице.
— Вы доставили мне очень много неприятностей и очень много проблем. Ваши поиски же не очень затянулись. Слава богам, найти внезапно очень обогатившихся людей в этом нищем городе не было невыполнимой задачей. Но затем вы куда-то пропали. И вот снова нарисовались, правда, уже в кандалах и с петлями на шеях. Вот так радостная встреча. Ваш хозяин так многое про вас рассказал, что вы мне уже стали почти как родные. Этот толстый рыжий трактирщик, как его?
— Дядюшка Мак, Билл, у него очень вкусные бутерброды, он туда добавляет сыр, сверху лук, сверху булочка с кунжутом...
— Спасибо, матерь божья, Фред, закрой уже свой говорильник, бога ради, а не то мне сегодня понадобится четыре мешка.
— Извини, Билл.
— Итак, — продолжил Мясник, — три покойничка, назовите мне одну причину, хоть одну-единственную причину, по которой я не должен вас сегодня убивать долго и со вкусом. Так, по одной попытке на каждого балбеса.
— Давай, толстый, ты первый, — сказал Билл и ткнул ножом в сторону Хрюши.
— М-м-м, потому что это негуманно? Боги учат нас быть добрыми и сострадательными, и прощать ошибки других людей.
Билл издал ртом непристойный звук.
— Ответ неверный. Переход, теперь ты, — кинжал уткнулся в грудь Генри.
— Просто потому, что вы добрый человек и хотите дать нам второй шанс, а мы для вас отработаем? На кухне там, посуду мыть или за лошадями ухаживать, мы многое можем.
Тот же звук.
— Итак, наша увлекательная игра близится к концу. Давай, блондинчик, твоя очередь и очень, очень настоятельно тебе рекомендую придумать что-нибудь поубедительнее, чем твои друзья-балбесы.
— Очень сложный вопрос, господин, я и так не шибко умный, а уж в этом холодном тёмном подвале, мокрый до нитки, и кинжал ваш, такой острый и красивый, мне прямо в глаз смотрит... В общем, мне тяжело думается. Можно мне недельку на раздумья? Ну или хотя бы пару денёчков? Я как следует подумаю, а потом вернусь и скажу.
— Или ты сейчас скажешь что-то умное или я тебе для начала языку отрежу.
— Он отрежет, он такой, — подал из угла голос Фред.
— Спасибо, Фред, ты сегодня очень полезен.
— Рад помочь, Билл.
Блонди нервно выдохнул и заёрзал на стуле.
— Алмаз, — наконец выпалил он.
— Что — алмаз?
— Я знаю, где достать алмаз величиной с ваш кулак, господин.
— Вот как? И откуда же он у тебя?
— Человек, с которым я сидел в одной камере отдал его мне.
Генри, насколько позволили верёвки, повернулся к Блонди.
— Эй, а нам с Хрюшей ты почему ничего не рассказывал про гигантский алмаз?
— Так, а когда можно было-то? У меня времени не было на эти истории.
— И когда ты планировал рассказать нам вообще?
— Ну как только появилось бы время, это же очевидно, ну.
Билл поднял руку.
— Ну-ка заткнитесь оба. Откуда у твоего сокамерника была такая ценность?
— Я, честно сказать, спросить не успел, его сразу увели.
— Ладно, предположим. Почему тогда такой алмаз не забрали тюремщики?
— Он его прятал.
— Где?
— У себя в заднице.
Фред и Билл переглянулись.
— У тебя от страха крыша съехала, паренёк?
— Нет, он тридцать лет прятал его в заднице.
Билл задумчиво почесал кинжалом висок.
— Зачем все тридцать лет было его прятать в заднице, могу поддержать ну денёк-другой, потом вынул бы. Его что, каждый день что ли обыскивали, можно подумать?
Блонди просиял.
— Вот! Так я ему то же самое сказал.
— Угомонись. Где этот самый камень прямо сейчас?
— Пфф, м-м-м, у одного армейского сержанта. Я знаю, как его достать, но на это потребуется, пара дней, конечно.
— Вот
