на этот теплоход?
— В смысле: как? — не понял Константинов, и вопрос прозвучал вполне искренне, не наигранно. — По билету, как и вы. Рита, вы сейчас…
— Алексей, если вы не заметили, мы на палубе одни, — не смотря на его попытку уйти от разговора, Рита спокойно продолжала, — Играете вы отлично, но иногда переигрываете. У меня спросили кюар-код. И у меня он — есть. У вас нет кода и, как понимаю, справки…. Отпускать меня одну в плаванье вы изначально не планировали. Как вы попали на теплоход? Мне, правда, просто интересно. Ведь если вдруг проверка, влетите вы, пострадает капитан. Да много кто прицепом пойдет. Не думали об этом, когда…
— Так, а вот сейчас женскую логику отключайте, — попросил Константинов, сдерживая полуулыбку. — Отключайте, пока вы меня во взяточничестве не обвинили. Взятки никогда не давал и, надеюсь, не придется. Мне как-то есть, куда деньги вкладывать. Скажем так, это особый теплоход, на который у меня есть доступ. Большего вам знать не надо. Мы прошли по билетам. На сегодняшний день справка у меня тоже есть. Так что всё законно. Давайте, я вас лучше сфотографирую, сейчас будут красивые виды, — предложил он, уводя обоих от опасного разговора.
Да, на палубе никого не было. Услышать их не могли. Но обсуждать свои возможности, в связи с ковидными ограничениями, был не готов. Да и теплоход — не ресторан, по которым рейды устраивались кратно чаще для «отлова» безответственных владельцев и посетителей. Туда он и не планировал. Пока.
2
Москва. Полтора часа речной прогулки пролетели незаметно. Даже не смотря на сравнительно сложное общение. Впрочем, о слишком личном говорить обоим было непросто. И Рита в какой-то момент даже посочувствовала Константинову. Нет, не в слух. Вот тут вовремя сработал ступор. Мужская гордость не должна быть задета. Даже случайно. Просто… вдруг поняла, на сколько сложно с ней! Открытие — которого не ждала! По сути, у обоих — прошлое, о котором страшно, а где-то — неудобно, неловко вспоминать. Но и жить с этим дальше, при этом пытаясь строить новые, нормальные отношения не то что, не просто — невозможно!
Открыв дверцу автомобиля, Константинов помог ей сесть, когда заметил… Когда поддержал под руку, показалось, что её «бьет» мелкая дрожь. Как при ознобе.
— Рита, вы замерзли?
В том, что куртка теплая — не сомневался. Сам выбирал и выбирал достаточно критично, с учетом погоды на ближайшие дни, и вероятности их длительных прогулок. Что мог еще не предусмотреть… Если только она не простыла вчера…
— Я — нет, — заверила она поспешно, правда, не совсем понимая, из чего вдруг возник вопрос. А вот встретившись с его взглядом, тише добавила, — Ноги немного.
— Ноги немного… — повторил он машинально. Задержал взгляд на её полу ботиночках. Вот как-то обувь из внимания упустил. — Ну-ка, снимите этот шедевр, — попросил он, поинтересовавшись, — Я попросил о чем-то сложном? — а когда освободила одну ногу, лишь на секунду коснувшись тыльной стороной ладони её маленькой ступни, резко, возможно даже слишком резко, скомандовал, — Быстро в машину и разуться, — включая печь на полную мощность, привычным ей тоном продолжал, — Куртку расстегните, будет жарко, — предупредил он, поинтересовавшись, — Вы почему на теплоходе не сказали? Рита, ну, что за детский сад? Вы хотите после своего путешествия в больнице оказаться? Как у вас вообще идея возникла в такой обуви лететь? Ну, в самом деле, не Калининград мы, — выдавая все это в достаточно эмоциональном формате, не сразу обратил внимания на её реакцию. А когда заметил… — А что вас в моих словах заставляет улыбаться? — недоумение скрыть не получилось. Вообще, ждал… Праведного возмущения с её стороны. По крайней мере уже немного будучи знакомым с характером…
— А что бы вы сделали? — поинтересовалась она, открыто посмотрев на своего сегодняшнего, да и не только сегодняшнего, кавалера. — Остановили теплоход? Допускаю, что у вас это каким-то непостижимым образом получилось бы. Только мне очень понравилась прогулка. Ваше общество. И я не хочу сегодня провести остаток дня, который только начался, в квартире.
То, что сейчас выдала… Константинов, снизив скорость, аккуратно съехал на обочину и, включив аварийные огни, полностью остановил машину. Не прозвучало ничего особенного и, в то же время…
— Я тоже, если честно, не хотел бы себе отказать в удовольствии провести в вашем обществе не только весь сегодняшний день, но и последующие, до вашего отлета, — признался он, садясь к ней в пол оборота. — Но и не могу позволить, чтобы вы промерзли насквозь. Вариант решения проблемы есть. Правда, не знаю, на сколько приемлем для вас, — его взгляд снова стал пристально-наблюдательным. И наблюдал, определенно, за её реакцией на то, что собирался озвучить. — Вы согласитесь, прямо сейчас, заехать в магазин и подобрать вам что-то более соответствующее нашей погоде и нашему с вами плану путешествий на ближайшие дни?
Что ей там Маслова посоветовала перед отлетом буквально вчера? Запереть куда-нибудь подальше свою «железную леди»… Странно, совет и не требовался. Коташова с удивлением обнаружила, что… Спорить с этим человеком, отстаивая собственное право на полную независимость, и не хочется совершенно… По крайней мере — сейчас, в данном конкретном вопросе.
— Ну, если вам так хочется меня полностью переодеть, действуйте, — выдала она совершенно неожиданно. Константинов на минуту даже растерялся… Готовился к пусть и не затяжному, но спору. С её необъяснимым упрямством в вопросе полной независимости буквально во всем, столкнуться успел.
— То есть, вы — согласны? — с сомнением уточнил Алексей. Так, на всякий случай. С женским характером был отлично знаком. — Хорошо, — кивнул он, возвращаясь за управление автомобилем, поинтересовавшись, — Рита, а можно спросить, в чем подвох?
— А должен быть подвох? — задавая встречный вопрос, Коташова очередной раз за сегодня улыбнулась. — Знаете, мне, действительно, не просто… — начав фразу, смолкла. Однако Константинов, лишь мельком глянув на неё, продолжил следить за дорогой. Вот сегодня помогать ей не собирался. А, возможно, намеренно промолчал, давая возможность самой принять решение: продолжать или нет то, что собиралась сказать. — Когда человека не подпускаешь очень близко, потом не приходится разочаровываться в нем.
Поправив ремень безопасности, хотя, возможно, то была просто такая своеобразная попытка скрыть собственное нервное напряжение, включив поворотник, «ушел» вправо, после чего, наконец нарушил молчание:
— Рита, я сейчас вам кое-что скажу, — а вот голос зазвучал с тенью сомнения. — Надеюсь, не обидитесь, хотя, вроде обижаться там не на что. Не закроетесь в своей манере колючего ежика. Вы правы, где-то. Занимая постоянно оборонительную позицию. Никого, совершенно, не впуская в свою жизнь, в свой внутренний мир, в свои проблемы,
