Потом, схватив Тодора за руку, опять пригнул его к себе:
— Уйдешь, Тодоре.
— Куда?
— Знаешь куда. Иди, Тодоре. Как упадет снег. Вернешься, приходи на могилу. Иди… Передай поклон тем, которые… в Советах… всему миру… Скажи: и Кариотин тоже… Вынимай револьвер… Худо мне… Приказываю…
В отдалении, со стороны деревни, послышались выстрелы.
Тодор обнял умирающего, нашел его губы.
— Прощай, Андон. Исполню все твои заветы. Правда придет, Андон. Слышишь. Спи мирно.
Рыдая, он поднялся.
— Товарищи…
Они сошлись угрюмой толпой.
— Надо послать в него нашу братскую пулю.
Отвернулся и стал, ожидая. Грянул выстрел. Кто-то тронул его за плечо. Быстро пошли вперед и скоро скрылись в лесу.
С тех пор товарищи знали, что Грудов ищет пули. Вместе с Кариотином из его тела как бы ушла его собственная душа.
Был уже конец сентября. Правительство стягивало все более крупные отряды. Дерзость отряда Грудова становилась легендарной. Он нападал то здесь, то там на войсковые части, как ястреб. Говорили, что он стал жесток. Он отпускал на волю только «трудозацев». При встрече с ним, вооруженные части знали, что надо биться насмерть. Правительство продолжало создавать добровольческие отряды, дружины, но в них никто не записывался. Кметы были бессильны выполнять приказы власти.
— Придет Грудов и всех убьет. Делайте с нами, что хотите: от его пули погибать или от вашей!
Все трудней и трудней становилось налаживать связь между отдельными частями отрядов. Правительственные войска двигались лавой и скоро образовали полукольцо, прижавшее небольшую часть отряда, над которой командовал сам Грудов, к горам.
И тогда в первый раз пуля вонзилась в тело Тодора. С онемевшей внезапно ногой он упал возле кустов при дороге. Был полный мрак. Он командовал лежа и слушал, как приближается правительственный отряд. Четники залегли в цепь. Почти в нескольких шагах он слышал команду офицера, напрасно старавшегося ориентироваться в полнейшей темноте. Даже слышал прерывистое дыхание солдат.
— Здесь капитан Ханджиев, — доносилось к нему из мрака итак было странно слышать эти живые вражеские голоса. — Подпоручик Кисельчиков…
Он вел свою часть на верную гибель, как все они делали всегда при стычке с четниками. Он потерял уже в лесу две трети отряда.
— Напред! Напред!
Где-то в лесной глубине раздался лай овчарки.
— Эй, шаро-о-о…
Условный сигнал, что четники заходят в тыл. Грянул залп. Проклятья и стоны. Тодор чувствовал, как сладостная боль от раны пронизала его до самого мозга. Он слабо пошевелился, взглянул, как сквозь сон, на дрожащие осенние звезды и погрузился в забытье.
Из корчмы выходили с поднятыми руками.
— Счастлив, кто жизнь полагает за свой народ.
Где-то, точно в пропасти, отзывалась пальба пачками. Лесной шатер ласковой мглой сомкнулся над его головою…
Моросил дождь. Тодор услыхал свой собственный стон; он открыл глаза.
— Бю-у-у-у, — раздавалось вдалеке. Так скликают стада свиней. Это был условный сигнал. Его ищут.
Но не хотелось шевельнуться. Лес шумел и ласкал. В глазах стояли слезы. Уже четыре дня, как товарищ был отряжен для связи в город. Разве они не сделали все, чтобы показать, что деревня готова. Он приподнялся на локте и вдруг почувствовал, как в душу его зашел отдых и безмятежный покой. Он покачал головой.
— Прощай, Болгария. Прощай, страна родная. Прощай, Генчо.
— Бу-у-у-у!.. — донеслось совсем близко.
Он узнал Георгия Премякова, который умел хорошо подражать голосу волка.
— Иди. Я здесь, — крикнул он слабым голосом, чувствуя как исходит кровью. — Чтоб вам оставить меня здесь лежать при дороге, — шептал он, вновь сладостно закрывая глаза.
Сильные руки подняли его и повели. Цепкие лапы кустарника хватали его за лицо и плечи.
— Санитаров, — слышал он во мгле, которая осветилась искрами золотого света.
И уже надолго глухая шапка молчания упала ему на голову.
Задача № 1
(составить ряд слов).
Требуется составить ряд слов, чтобы получить:
По горизонтали:
1) Сильный мира сего.
2) Ненадежное место почвы.
3) Город СССР.
4) Союз двух людей разного пола.
5) Певец.
6) Радио принадлежность.
7) Орудие речи.
8) Город Италии.
9) Провинция Италии.
По вертикали:
2) Священная книга.
4) Мир современности.
5) Ангел Мира (политическое лицо Франции).
10) Часть вулкана.
11) Дурак (дать второе сочетание).
12) Мистик.
13) Музыкальный инструмент.
14) Питатель животного организма.
15) Река в СССР.
16) Половой признак.
17) Физическая единица.
Первым пяти, приславшим правильное решение, высылаются из каталога издательства «Московское Товарищество Писателей» (Москва, В, Полянка, д. 12) по одной книге бесплатно. Первым сроком посылки решений будет считаться 25 ноября. День приема на почте (почтовый штемпель) — считается днем посылки.
__________
-
А. С. ГРИН — Фанданго.
(Рассказ).
Рисунки худ. Гольштейн.
Настоящий рассказ есть, конечно, фантастический, в котором личный и чужой опыт 1920—22 гг., в Петрограде выражен основным мотивом этого произведения: мелодией испанского танца «Фанданго», представляющею, по скромному мнению автора, высшее (популярное) утверждение музыки, силы и торжества жизни.
Автор.Зимой, когда от холода тускнеет лицо и, засунув руки в рукава, дико бегает по комнате человек, взглядывая на холодную печь, — хорошо думать о лете, потому что летом тепло.
Мне представилось зажигательное стекло и солнце над головой. Допустим, это — июль. Острая ослепительная точка, пойманная блистающей чечевицей, дымится на конце подставленной папиросы. Жара. Надо расстегнуть воротник, вытереть мокрую шею, лоб, выпить стакан воды. Однако, далеко до весны, и тропический узор замороженного окна бессмысленно расстилает прозрачный пальмовый лист.
Закоченев, дрожа, я не мог решиться выйти, хотя это было совершенно необходимо. Я не люблю снег, мороз, лед, — эскимосские радости чужды моему сердцу. Главнее же всего этого, — мои одежда и обувь были совсем плохи. Старое летнее пальто, старая шляпа, сапоги с проношенными подошвами, лишь этим я мог противостоять декабрю и двадцати семи градусам.
С. Т. поручил мне купить у художника Брока картину Горшкова; со стороны С. Т. это было добродушным подарком, так как картину он мог купить сам. Жалея меня, С. Т. хотел вручить мне комиссионные. Об этом я размышлял теперь, насвистывая Фанданго.
В те времена я не гнушался никаким заработком. Эту небольшую картину открыл я, зайдя неделю назад к Броку за некоторым имуществом, так как недавно занимал ту же комнату, которую теперь занимал он. Я не любил Горшкова, как не любят пожатия холодной, потной и вялой руки, но, зная, что для С. Т. важно — «Кто», а не «Что» — сказал о находке. Я прибавил также, что не уверен в законности приобретения картины Броком.
С. Т. грузный, в халате, задумчиво скребя бороду, зевнул, сказав: — «Так, так»… — и стал барабанить по столу красными пальцами. В это время я пил у него настоящий китайский чай, ел ветчину, хлеб с маслом, яйца, был голоден, неловок, говорил с набитым ртом.
С. Т. помешал в стакане резной, золоченой ложечкой, поднял ее, схлебнул и сказал:
— Вы, это, ее сторгуйте. Пятнадцать процентов дам, а что меньше двухсот, — ваше.
Я называю деньги их настоящим именем, так как мне теперь было бы трудно высчитать, какая цепь нолей ставилась тогда после двухсот.
В то время тридцать золотых рублей, по ощущению жизни, равнялись нынешней тысяче. Держа в кармане тридцать рублей, каждый понимал, что — «человек — это звучит гордо». Они весили пятнадцать пудов хлеба, — полгода жизни. Но я мог еще выторговать ниже двухсот и заработать, таким образом, больше чем тридцать рублей.
Я получил толчок к действию, заглянул в шкапчик, где стояли пустые кастрюли, сковорода и горшок (я жил Робинзоном). Они пахли голодом. Было немного рыжей соли, чай из брусники с надписью «отборный любительский», сухие корки, картофельная шелуха.
Я боюсь голода, ненавижу и боюсь. Он — искажение человека. Это трагическое, но и пошлейшее чувство не щадит самых нежных корней души. Настоящую мысль голод подменяет фальшивой мыслью, — ее образ тот же, только с другим качеством. «Я остаюсь честным», — говорит человек, голодающий жестоко и долго, — «потому, что я люблю честность; но я только один раз убью (украду, солгу), потому что это необходимо ради возможности, в дальнейшем, оставаться честным». Мнение людей, самоуважение, страдания близких существуют, но как потерянная монета: она есть и ее нет.
