назад, вчера закончили её перекрашивание. Сохнуть ей еще часов десять от силы. В целом, состояние более чем удовлетворительное, но лишь на первый взгляд. Этим воздушным судном пользовались чрезвычайно интенсивно, смею предположить, что оно здесь, в гроте, отдыхает впервые за всю свою жизнь.
- Оно сможет долететь, к примеру, до Мадрида? – осведомился я.
- Вне всяких сомнений, сэр, - решительно кивнул дворецкий, - Полагаю, что в текущем состоянии оно способно на кругосветное путешествие.
- Этого не потребуется. Мистер Уокер, вот какое поручение у меня для вас есть. Завтра, после того как мы переправим в замок ваших детей с семьями, вы свободны для общения с ними. Послезавтра, увы, мы с вами разделимся. Вас ждёт капитанский пост на «Клаузере», который вы отведете в точку, отстоящую от города с названием Одесса на 52 километра западнее, где будет небольшой порт, носящий название Разевало. Зашвартовавшись там, представитесь Гербертом Лоттивиллем, действующим по поручению сэра Джона Крейна. Эти имена являются также паролем и отзывом. Я выдам вам нужные бумаги и определенную денежную сумму на руки. Благодаря им вы получите доступ на чрезвычайно хорошо защищенный склад, где и оставите «Крысобоя». А заодно и «Клаузер». Сами же, с экипажем, разместитесь в предместьях Одессы, но попутно озадачьтесь сменой радиорубки в дирижабле.
- Сэр?
Это ненадолго, мистер Уокер. Вскоре, в течение двух-четырех недель, я прилечу туда. По вопросам, которые возникнут к владельцу настолько… приметного дирижабля, попросите помочь того же человека, что и предоставит вам склад. Его должны в этом году, если мне не изменяет память, звать Алексей Карякин.
- Я бы хотел сопровождать вас, сэр.
- Увы, мистер Уокер, но я лечу туда, где вы мне ничем не можете помочь.
Сухопарое лицо дворецкого легким изменением мимики изобразило всю глубину своего недоверия этим словам. Пришлось, выстроив кислую мину, пояснять:
- Я лечу в Японию, мистер Уокер.
И почему обо мне все так заботятся? Самоубийца, кидающийся в одном доспехе на «Клаузер», тут дворецкий, а вовсе не я!
Глава 2
- Успокойтесь, вам ничего не угрожает, - я сидел на поваленном дереве, демонстрируя пустые ладони двум богато одетым японцам, возящимся на земле, куда их довольно небрежно скинули. Укорять за столь грубое обращение с людьми того, кто их принес, было совершенно бессмысленным делом.
- Ты?!! – старший из двух принесенных знал меня в лицо, и явно не с хорошей стороны, так как сразу же за этим возгласом он прошипел, - Предатель! Изменник! Пособник нечисти!
Говорить на японском было слегка непривычно. То ли потому, что я его уже несколько месяцев не освежал, то ли потому, что в голове норовили всплыть санскрит и хинди. Во всяком случае, Сунь Укуну я нужное объяснял долго и упорно, терпя насмешки и оскорбления обезьяньего бога. Нельзя сказать, что не заслуженные, так как по моей вине он собственноручно убил старого друга, проткнув того своим шестом от зада до мозгов. Неважно, что этот старый друг был моим врагом, а также огромной кровожадной и абсолютно безбашенной макакой, факт есть факт. Неприязнь Царя Обезьян я воспринимал стоически.
- Я бесконечно счастлив, что вы меня знаете в лицо, однако, господа, прошу вас, приведите себя в порядок, после чего мы поговорим. Затем вы отсюда уйдете, даю слово.
Долгие ненавидящие взгляды, а затем старший слегка наклоняется, чтобы отряхнуть свои штаны-хакама. Он достаточно мудр, чтобы понять нулевые шансы на бой против бога. Его более молодой коллега такими качествами не обладает, поэтому, повернувшись ко мне боком, скрывает руку с быстро зажигающейся в ней боевой техникой. От ощущений напряженного эфира я тоже отвык, зато к самой ситуации был готов. Взятый с собой как раз на этот случай походный башмак со свистом влетает в лоб молодого японца, заставляя того опрокинуться навзничь без сознания, Сунь Укун начинает ржать как последний осел, периодически подвывая, а я многозначительно демонстрирую пожилому японцу башмак номер два.
- Я знаю, что вы оба были посланы в долину Камикочи надзирать за подготовкой новых солдат. Знаю, что обладаете возможностью быстро связаться с тай-сёгуном, особенно в случае, если задержите меня или кого-либо из моих близких. Так ведь?
- Будь уверен, отступник, мы выполним приказ! – слегка не сдержался пожилой, сжимая кулаки.
- Это не в ваших силах, - не стал я щадить чувства патриота, - Мне нужно, чтобы вы передали Итагаки Цуцуми-сёгуну, что мне нужно с ним переговорить. Наедине. Как можно скорее.
- Ты наивный дурак! Мне почти жаль тебя! – резко выплюнул мой собеседник.
- Понятно, - понимающе кивнул я, — Значит, Итагаки-сан сюда поставил за главного полного отброса и тупицу. Неплохой способ дать мне знать, что он хочет увидеться.
- Как ты…
- Заткнись, идиот, - не смог сдержать я усталый выдох, - За моей спиной стоит бог. Как ты думаешь, он видит разницу между твоим безмозглым телом и головой тай-сегуна страны? Чем вы можете остановить бога, а? Хотя бы одного? После того, как Инквизиция и СЭД-ы ушли?
Наконец-то до него что-то дошло. Суженные от бессильной злости глаза расширились, взгляд стрельнул в похрюкивающего Сунь Укуна, затем ушел в себя. Совсем уж дурака над Камикочи поставить были не должны, уж больно важное это сейчас место. Долина является бесперебойно работающей фабрикой, выпускающей женские батальоны автоматчиц, внесших очень весомый вклад в бои против индокитайских вторженцев. Стратегический объект, всё-таки.
Думал японец недолго, но поступил в высшей степени странно. Резко выдохнув, человек выдернул из-за широкого пояса кимоно короткий нож-танто, сделал пару шагов, присел около своего беспамятного земляка, а затем быстрым ударом вбил короткое лезвие молодому в шею, глядя при этом мне в глаза.
- Он тут был лишним, - коротко бросил пожилой японец, а затем спросил, - Мне что-то передать сегуну? Кроме твоего желания его увидеть?
- Да, скажи ему то, что он и сам знает. Что японцы живы, пока у богов есть более важные дела. Это временное явление. Часы тикают.
Грубо, напористо, рискованно. Но я знал Итагаки Цуцуми, а он знал меня. У нас, бывшего боевого генерала и бывшего владельца долины Камикочи, было множество дел, о которых никто не был в курсе. Теперь я поставил на кон практическую сметку сёгуна и свой вес в пользе конкретно для его страны, против новостей, пришедших к нему из-за рубежа.
Если бы меня спросили, что больше всего ненавидит взрослый сложившийся человек, не понаслышке знающий, что такое ответственность, чего-то стоящего в своей жизни добившийся, то я бы сказал – не иметь контроля над ситуацией. Бессилие и незнание могут выбить из колеи сколь угодно уверенного в себе
