кондачка не расколешься.
— Чего хочешь хоть дед? — прохрипел Гоша. — Скажи хоть?
— Зачем? Сам ведь все знаешь, — пожал плечами старичок. — Захочешь — скажешь. Не захочешь — я хоть разомнусь. Старость, она, знаешь ли, все устаканить хочет. Чтобы все ровно было. Чтобы жизнь была размеренной, ровной… Как доски в гробу. А чтобы жить, двигаться надо. Надо не забывать свое дело и мастерство.
Тут старичок снова активировал на кольце подачу тока и Митина снова затрясло.
— А мастерство знаешь в чем? — спросил Тихий, подойдя к пленному и достав из кармана пакет. — В том, чтобы понимать, саму суть боли. Боли и страха, что у тебя внутри. А это, знаешь ли, в учебнике не напишут. Тут человека чувствовать надо. По самому краю его вести, чтобы не то, что поджилки… чтобы душа в ужасе трепетала.
Дед выключил артефакт и тут же накинул на голову Гоши пакет, затянув его на шее. Пакет начал хрустеть от тяжелого дыхания здоровяка, а дознаватель продолжил:
— Удушье после электричества, хорошо заходит. По опыту знаю, как отдышаться хочется. Как пот глаза заливает, потому и люблю пакетом обычным пользоваться.
Тихий хмыкнул и тут же добавил:
— Ты уж извини, что рыбой воняет. На рынок ходил. Знакомый тунца свежую партию привез. Маякнул мне, вот я и…
Когда из под пакета послышалось тяжелое сопение, старичок снял пакет с головы, и взглянул на едва дышащего Митина.
— Слушай, Гоша, может ну его? — спросил Тихий, заглядывая в глаза здоровяка. — У меня там рыба ждет. Я приправ взял, да фасоли зеленой. Ужин хотел своей старухе сделать. А тут ты… Расскажешь все как есть, да я домой поеду?
Тяжело дышащий здоровяк сфокусировал мутный взгляд на дознавателе и тихо прохрипел:
— Не могу…
— Понимаю, — кивнул старичок и активировал в очередной раз артефакт. — Понимаю и принимаю. У меня плата почасовая, поэтому, мне вроде как не с руки, но и ты пойми меня… Тунец, он хоть и не лосось, но тоже жалко.
Старичок подошел к столику, внимательно осмотрел склянки, взял одну и вытащил из коробочки пинцет.
— Можно конечно попробовать, — задумчиво произнес он, отключил артефакт и взглянул в склянку на свет. — Ты как? Насекомых боишься?
Он взглянул на здоровяка, который молча смотрел перед собой и пытался отдышаться.
— Тут просто мне коллега из Африки одного жука интересного прислал. Личинки у этой пакости плотоядные. Они, если приговорить хотят пленного — в ухо или в задницу личинки кладут. А те потихоньку грызут болезного. До смерти.
Старичок подошел к Гоше и заглянул в мутные глаза.
— Ну, а за прекращение мучений, люди там все рассказывают. Личинка небольшая, но зубки у нее дай боже. Да и плодятся они хорошо. Пару дней и они тебе либо полчерепа сожрут, либо… — тут старичок пожал плечами. — Либо кишки с дерьмом перемешают в кашицу. Тут уж куда засунешь.
В этот момент дверь щелкнула засовом и в камеру для допросов зашел Орлов. Он внимательно посмотрел на пленника, затем на старичка и поздоровался:
— Доброго дня, Тихон.
— Здравствуйте, Семен Дмитриевич, — кивнул ему дознаватель. — Мы еще в процессе.
— Понимаю. К сожалению, вынужден вас ненадолго прервать, дабы не тратить время в пустую, — произнес глава рода и обернулся в коридор, кивнув кому-то. — Нам необходимо провести ряд проверок, чтобы потом не возникло недопонимания.
В камеру вошел высокий парень лет двадцати пяти. Высокий блондин с голубыми глазами и худощавым телосложением осмотрел комнату и поздоровался со стариком.
— Здравствуйте.
— Захарченко Петр Петрович? — удивленно вскинул брови Тихий. — Так вы что, на магию его не проверяли?
— Не было времени, — развел руками Орлов. — Вы уж простите, Тихон, но неразберихи этот человек навел знатной.
Старичок недовольно покачал головой и пробормотал:
— Так не делается, Семен Дмитриевич. А если бы он тут боевую форму какую принял? Или чего хуже — я бы до смерти его пытать начал?
— Понимаю и прошу прощения, Тихон. Пытаюсь исправить.
Маг тем временем поднял руку и сжал ее в кулак, который тут же засветился. Спустя несколько секунд он его разжал и из него выскочили несколько сотен мелких светлячков, размером с песчинку.
Они довольно шустро заполнили комнату, а затем начали медленно и неторопливо вращаться вокруг привязанного пленника.
За пару секунд они его облепили, а затем переместились в область запястья, где тут же проявилась насыщенным черным цветом печать подчинения.
— Что это? — уточнил Орлов, заметив, где собрались светящиеся песчинки.
— Печать подчинения. Это из школы тьмы и теней, — ответил Захарченко, подойдя к пленнику и внимательно осмотрев тату-браслет на запястье.
— Чем это грозит? — уточнил глава рода.
— Он не может ни словом, ни делом навредить хозяину, — начал пояснять молодой маг. — В противном случае он умрет.
Семен Дмитриевич недовольно насупился и заметил недовольный взгляд Тихого.
— Увы, Тихон, — нехотя произнес он. — Ваши услуги далее неуместны. Он в любом случае будет молчать.
— Молоде-е-е-ежь, — протянул старичок. — Сначала всех на уши поставят, а потом и не нужен. А надо то, что? Всего лишь протоколы захвата пленников соблюдать.
— Простите, Тихон. Вам оплатят все время, включая дорогу, а также три часа сверху, — кивнул Орлов. — Неловко получилось.
— Э-э-э-эх, — махнул рукой дознаватель, поднял пакет и, сложив его в карман, покинул камеру.
— Петр Петрович, подскажите, если информация напрямую не навредит его хозяину, он может ей поделиться? — поинтересовался Орлов.
— Может. Тут нет проблем.
— Хорошо, — кивнул Семен Дмитриевич и подошел к Минину. Взглянув ему в глаза, он спросил: — Скажи мне, ты сам искал свою жертву? Или у тебя был информатор?
— Искал и выслеживал сам, — ответил здоровяк.
— Хорошо. Как ты следил за своей целью?
— Номер нашел в службе такси. Он там работал. Нашел телефон в базе, выяснил кто такой, пробил права. Потом нашел где живет и слушал. Он договорился о встрече в парке. Я там его караулил.
— Его… — произнес Орлов и боясь сболтнуть лишнего, чтобы не выдать своего удивления. — Ты знал как зовут твою цель?
— Да…
— Можешь назвать его имя?
Минин несколько секунд колебался, после чего произнес:
— Неограненный Фирс.
Орлов с деловым видом
