и лезть не нужно, — пожимаю плечами. – Юбка слишком короткая. Само всё в руки идёт.
Влад ржёт, и я выхожу в общий коридор.
Иду мимо других купе к туалету. Там горит значок «занято». Видимо, Шапочка пока ещё не сбежала, а усердно работает «ручками». Это хорошо, люблю старательных!
Решаю на стоять под дверью как хатико и ухожу в тамбур.
Если она решит сбежать, пойдёт по этому пути. А тут как раз я. Не пройдёт.
В тамбуре воняет сигаретами. Тут стоит какая-то тётка и курит, трепясь с кем-то по телефону.
Жду минут пять, прежде чем ручка двери опускается, и на пороге появляется взволнованная малышка.
Охуенно. Значит, всё-таки, сбежать хотела!
— Ой… — её огромные голубые глаза округляются, когда она видит меня.
— Далеко собралась? – губы кривятся в злорадной усмешке. Малышка надела на себя рубашку брата, видимо, желая избавиться от прикида Красной Шапочки, чтобы не быть такой заметной.
— Я… — лепечут побелевшие губки. – Я…
Беру её за локоток и тащу обратно в вагон.
Внутри поднимается злость. Думает, мы с братом такие же тупые, как и её прошлые клиенты?
Пальцы сжимаются сильнее.
— Ты тут пятно пропустила, — киваю на безупречно отстиранную рубашку и вталкиваю растерянную беглянку обратно в туалет.
Она смотрит на меня перепугано, мотает головой, понимая, что проебалась.
Места в туалете мало. Биение сердца вторит грохоту колёс. Поезд качает, и Красная Шапочка тоже качается из стороны в сторону.
Руки тянутся к пуговицам её рубашки. Дёргаю за верхнюю.
— Что… — отчаянно шепчет. – Что вы делаете?!
— Это вещь моего брата, — усмехаюсь. – Возвращаю то, что ты хотела украсть.
Расстёгиваю пару пуговиц, и вижу, что она уже успела снять с себя платье Красной Шапочки. Ммм… значит, под рубашкой голенькая? Смак!
Цепляю ключицы, веду по ним пальцами, а другой рукой приподнимаю подол рубашки, которая на хрупкой куколке выглядит как платье.
Подушечки пальцев скользят по бархатистой коже её бедра всё выше и выше…
— Не надо… — мотает головой. – Пожалуйста!
Вижу, как взволнованно дышит. Как вздрагивает от каждого прикосновения. Хочет, ведь, сучка. Неужели цену себе так набивает?
— Что не «надо», куколка? – приближаюсь к её лицу, застывая в миллиметре от спелых губок. – Ты хочешь сойти с поезда?
— Н-н-нет, — уверенно мотает головой. – Те люди, они…
— Тшш… — прислоняю палец к её губам. – Не хочу ничего знать. Теперь ты с нами. Те мужики в прошлом.
Ресницы порхают как крылья бабочки. Быстро-быстро. Будто взлететь хотят.
Решаю не раздевать девчонку принудительно, а сперва слегка поиграть с ней и проверить отзывчивость.
Кладу руки на талию и привлекаю её к себе.
Путаюсь пальцами в волнистых, шелковистых волосах и впиваюсь в кожу её головы.
Наши губы оказываются очень близко, и я медленно приближаюсь к ней, чувствуя на коже её дыхание. Касаюсь нижней губки кончиком языка и слегка смачиваю её, исследуя.
Анжелика рвано выдыхает, прикрывая глаза. Нравится тебе, шлюшка, когда нежно, да? Это я могу, почему нет.
Продолжаю ласкать её приоткрытый рот, а потом просовываю язык глубже. Её дыхание всё ещё пахнет шоколадом. Во рту сладко, тесно и охуенно жарко!
Дразню её язычок, а потом впиваюсь в доверчивый рот уже как следует. Прижимаю малышку к себе за затылок и принимаюсь трахать её рот языком уже более быстро и жадно. Она вся дрожит в моих руках, трепещет от каждого несдержанного движения. Потом тихо стонет в мой рот и перестаёт сопротивляться, разрешая мне порочно двигаться внутри её тела.
В голову ударяет адская похоть. По позвоночнику пробегают мурашки, а в паху начинает ныть от неудовлетворения. Конец быстро твердеет, и я чувствую, как через ткань рубашки мне в грудь упираются жёсткие камешки её сосков.
Пальцы собирают ткань рубашки до пояса, и я уже нащупываю тонкое кружево трусиков. Ммм… подцепляю резинку, и…
— Долго вы там ещё! – в дверь туалета ударяет чей-то кулак. Кажется, это та же тётка, что только что курила в тамбуре. – А ну выходите! Я видела, вы вдвоём туда зашли! Освободите туалет!
Магия нашего поцелуя ослабевает, и Красная Шапочка спохватывается, выходя из транса.
Отстраняется, одёргивает рубашку и упирается мне в грудь своими маленькими ладошками.
— Пусти… — задыхается. – те! Пустите!
Моргает глазками, дико краснея. Ну какая же актриса! Если бы не видел её прошлых клиентов своими глазами, подумал бы, что реально девственница!
— Ты чего испугалась? – усмехаюсь.
— Я… — пытается ответить, но тётка заглушает её слова.
— Трахаться будете дома! Совсем уже! А ну выходите из туалета, а то я проводника позову!
Блядство! Проводник нам совсем не нужен! А то начнёт неудобные вопросы про нашу попутчицу задавать. Ещё высадит её на следующей станции. Нет. У нас на эту крошку большие планы на всю ночь! Нельзя терять такой лакомый кусочек!
— Ладно, выходим, — недовольно отвечаю, открывая замок.
Беру маленькую ладонь в свою и тяну куклу к выходу.
Лика
Какой стыд! Божечки… Просто ужас.
Лицо этой полной дамы полно негодования, и она на меня, кажется, пялится с таким презрением!
Чувствую, как предательский жар обволакивает все тело, лицо печёт нещадно.
— Совсем уже стыд потеряли! Совести нет. Эй, ты, девчонке хоть есть восемнадцать, а? На вас, козлов, управы нет! Она ж дитё совсем, а вы… — неожиданно она вступается за меня, я губу закусываю, не знаю что ответить.
— Девушка, что вы кричите? Всё в порядке, это… сеструха моя, младшая, просто стирала мне рубашку. — мой мучитель улыбается широко, показывает свои ровные белоснежные зубы.
— Сеструха, знаем мы таких… сеструх! Слышь, девочка, смотри! Если он тебя обижает — скажи! Я ему так с рук не спущу! Если что, я в пятом купе!
— Всё… всё нормально… — еле лепечу в ответ, а мужчина, который только что так жарко целовал меня, уже утягивает за локоть по коридору к купе.
— Ты не бойся! В обиду не дадим. Мы с Сосновку едем, если помощь нужна — зови.
— Помощь скорее нам нужна. — он ухмыляется, подмигивает даме, — такую красоту охранять. Мы тут с братом отвернулись, а к ней уже какие-то уроды пристали. Не волнуйтесь, сами защитим нашу куколку.
Говорит, и подталкивает меня к входу в купе. Чувствую его руку на
