а стать равной лучшим заклинателям клана Северной Звезды!
— Тогда я задам тебе следующий вопрос, Лили. На что ты готова ради своей мечты? — звучит голос Сяо Тай и Лилинг видит, что ее приемная сестра настроена очень серьезно. Она не улыбается, как обычно, она смотрит на нее в упор, словно бы подавляя силой своего взгляда, под этим взглядом становится тяжело стоять прямо, словно бы ей на шею груз подвесили, шея так и склоняется в поклоне, колени подкашиваются. Она силой заставляет себя стоять прямо и смотреть старшей прямо в глаза.
— На многое. — решительно говорит она: — я готова на многое.
— Неправильный ответ. — в наступившей вдруг тишине тихо шелестит голос старшей сестры: — это ни о чем мне не говорит. На что на многое? Есть только один правильный ответ, и я хочу его услышать, сестренка. Повторю вопрос еще раз… на что ты готова ради своей мечты?
— Что… — теряется Лилинг, опуская руки вниз. Ответ неправильный? Но она готова учиться каждый день, готова терпеть побои и унижения, готова пройти босиком весь путь до Пиков Северной Звезды и стоять перед воротами клана заклинателей на коленях до тех пор, пока они не примут ее к себе в обучение, она готова даже сбежать из дома, если Глава не разрешит ей обучаться! Готова … на что? А если некрасивый и толстый евнух предложит ей выйти за него замуж? Просто, чтобы породнится с семьей, а взамен пообещает ускорить ее культивацию, допустив ее в Золотую Палату Медитации, совсем рядом с Источником? Готова ли она на это? Или на то, что этот мерзавец из Фениксов предложит ей переспать с ним, но даст свиток Высшей Формы взамен? Она готова на многое, но не на такое! Неужели цель — значит все, а путь ничего не значит? Но если это и есть тот самый перевалочный пункт, точка невозврата, тот выбор, который она сделает сейчас определит ее судьбу на десятилетия вперед? Что говорит старшая сестра в таких случаях? Страх смерти страшнее самой смерти. Никогда не позволяй окружающим выставлять твои приоритеты в жизни. Если она… нет, погодите…
Лилинг кусает губы, опускает глаза, нерешительно делает шаг назад и вдруг — понимает. Речь не о том, на что она готова пойти, нет. Здесь и сейчас старшая сестра проверяет насколько она решительна. Насколько у нее хватит смелости выбрать свой путь. Все ясно. На что ты готова ради своей мечты?
— На все. — она шагает вперед, расправляя плечи: — ради исполнения своей мечты я готова на все.
— Хорошо. — наконец она видит улыбку, которая скользит по губам ее старшей приемной сестры: — вот и хорошо. Раздевайся.
— Что?!
— Поток ци лучше идет при прямом контакте с кожей. Кроме того, если будем передавать через одежду — она у тебя испортиться. Снимай с себя все эти штуковины. Мне нужна голая кожа спины, я положу руки тебе на лопатки… или все-таки через даньтянь?
— Лучше спина! Лучше на спину! — тут же соглашается Лилинг: — я… готова.
— Тогда скидывай портки. Ты мне нужна топлесс. В смысле голой до пояса. И дверь закройте на засов. А то Глава зайдет, а мы тут с его дочкой в доктора играем. — распоряжается Сяо Тай и Минмин с Жилан наперегонки бросаются закрывать дверь на засов. Лилинг расстегивает пуговицы и развязывает многочисленные завязки своего одеяния, густо покраснев.
Сяо Тай смотрит на это и качает головой. И почему они тут одеваются как капуста? — думает она, лето же на дворе, жара, а они… ну для начала исподнее или белье, белые юбка с белой же рубашкой. Потом так называемое среднее платье — еще одна юбка и рубашка, но уже с узорами, разных цветов. И наконец сверху — длинное одеяние одним куском, как халат. Ах, да, к каждому слою одежды — свой пояс. На ноги — башмачки, но сперва носочки. Белые. И это самый легкий, едва ли не вызывающий наряд! Такое только в самую жару носят. Понятно, что это не относится к служанкам или простолюдинам, некоторые могут и один комплект одежды носить, но это уже неприлично. А единственный человек, который в такую жару порой позволяет себе до пояса раздеться — это старик Вэйдун, вот уж кто бросает вызов местным приличиям, впрочем, палачу такое дозволено, они вроде как мимо каст проходят и сраму не имут.
Вообще тема обнаженности тут жесточайшим образом табуирована, даже на картинах «Трактата о Любви», являющегося банальной порнографией — даже там обнаженных тел не найти. Да что там трактаты — даже во время казни преступники одеты надлежащим образом. Частично поэтому здесь понятия о красоте тела нет, ведь практически любую девушку можно красиво во все эти одежды замотать. Вот никакой услады для глаз, никаких тебе ножек, затянутых в черные колготки, юбок выше колена, крошечных топиков и обтягивающих нарядов. Варварство. Средневековье.
Тем временем Лилинг успела уже снять свое верхнее одеяние и принялась разматывать пояс среднего. Развязала завязки средней рубашки, оставив юбку и решительно принялась стягивать нижнюю рубашку. А девочка молодец, думает Сяо Тай, идет до конца, стыдно ей так, что аж уши покраснели, но не сдала назад, идет до конца. Хотя бы за это ее можно уважать.
— Все! — говорит Лилинг, стянув с себя рубашку и оставшись голой по пояс, тут же прикрывая грудь руками: — я готова! — ее голос звучит чуть громче, чем следовало бы и она сама вздрагивает, едва-едва, незаметно, но Сяо Тай видит.
— Прекрати стесняться. — говорит она: — в конце концов тут все девушки. Если тебе будет легче мы можем все раздеться. Хочешь? — она перекидывается взглядом с Минмин, та молча кивает, готова на все ради «удовлетворения юной госпожи», искренне считает это своим долгом. Молодая Жилан рядом с ней — краснеет, опускает глаза вниз, но тоже кивает.
— Нет! Не надо! — протестует Лилинг и даже отрывает одну руку от тела, чтобы помахать ею в воздухе: — вы меня еще больше смущать будете! Давайте уже начнем.
— Хорошо. Положи руку на чайник, да, вот так. Сейчас я положу руки тебе на спину, вот… так. Когда начну перекачивать ци, следи за тем, чтобы не слишком много поступало за раз, если будешь переполнятся — говори сразу же.
Лилинг молча кивает, ее спина напрягается. Сяо Тай кладет свои руки на маленькие лопатки, чувствует, как девушка вздрагивает под ее ладонями (наверное холодные?) и подает немного теплой волны через пальцы. Немного, совсем чуть-чуть. Ее сестра подается чуть
