Ольга Васильевна, — маме досталась коробка еще больших размеров, — Ромыч, — последняя коробка перекочевала к моему брату, а потом из бокового кармашка появился небольшой конверт. — Я подумал, что тебе это точно понравится, Ангел.
Я быстрее всех раскрыла свой подарок и завизжала от счастья — два билета на Бали, и на них наши имена:
— Фил! Ты сумасшедший! — повиснув на его шее, завопила я. — Это правда?
— Ага. Готовь купальник, Малыш.
— Ура!!!
— Господи, Филипп, зачем было так тратиться? — выдохнула мама, доставая какой-то навороченный миксер. — Это же просто… Бог мой… Вова, ты только посмотри.
— Я сейчас малость не в том состоянии, Оль… Это же оригинальный “Yaxell”? — спросил папа и, когда Фил кивнул, закашлялся. — Мать моя женщина… Филипп, это слишком…
Один только Ромка никак не мог что-то сказать — сидел на полу с раскрытым ртом и непонятной фигней с педалями в руках. Лишь по глазам можно было догадаться, что подарок Фила шокировал его не меньше родителей.
— Мне сказали, что в “Скай” встанет идеально, но если не подойдет, то можем обменять, — сказал Фил.
— Ты точно псих, — просипел Ромка. — Вам с мелкой вдвоем в дурку нужно.
— На “Скае” отвезешь. О`кей?
— Ага…
— Марк, ты же знаешь, что я не люблю, когда ты так делаешь.
Мама хмурится и ждет, когда отец все же опустит фотоаппарат, вспыхнувший ярким светом. Она очень красивая, но почему-то ругает папу. И мне непонятно почему. Я бы тоже ее фотографировал. Особенно ее улыбку. Обязательно буду это делать, когда вырасту. И еще спрошу, почему она не любит фотографироваться, только сперва посмотрю, что лежит в этих коробках под елкой. Я поднимаю первую и трясу, прислушиваясь к звукам внутри и пробую угадать, что там лежит. Наверное, машинка на радиоуправлении. Та, черная, которую мы смотрели в магазине. Она классная, совсем как папина, и я откладываю подарок в сторону, чтобы открыть попозже. Беру другой, поменьше, снова трясу у уха, а мама смеется:
— Зайчонок, ты разве не будешь открывать свои подарки?
— Буду, — киваю я, перекладывая цветистые коробки из-под елки перед собой в ровную линию. — А почему их так много?
— Просто Дедушка Мороз прочитал твое письмо, которое мы писали. И я же тебе говорила, что он хорошим деткам приносит самые лучшие игрушки. Помнишь?
— Ага. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… — считаю я, водя пальцем над подарками и смотрю на маму с удивлением, — Мама, я столько не просил. Наверное, он ошибся и оставил у меня подарок для другого мальчика. А как он будет без подарка?
— Глупенький ты заяц, — смеется она в ответ, опускаясь рядом на пол и взъерошивая мне волосы. — Ты же весь год был таким хорошим мальчиком: помогал мне мыть посуду, слушался, кушал кашу утром. Дед Мороз все это видел.
— Да? А папе он тоже принес подарок за кашу?
— Конечно принес. И мне, и маме, — теперь уже папа садится рядом со мной, улыбается и наклоняется под елку, — Ну-ка посмотрим, где там спрятался мой подарочек? — он обхватывает меня руками, поднимает высоко, почти под самый потолок, и хохочет, — Вот он мой подарок! Самый лучший подарочек на свете.
И мне смешно от того, что папа такой несерьезный. Щекочет меня, подбрасывает несколько раз, а мама просит его быть осторожнее:
— Марк! Марк, не дури! Уронишь ведь!
— А кто у нас самолет? — спрашивает папа, и я раскидываю руки в стороны, летая вокруг него, хохоча все сильнее и сильнее. — Вж-ж-ж-ж-ж!!! Идем на посадку!
Мы описываем широкую дугу по комнате и приземляемся рядом с подарками.
Мама улыбается каждый раз, когда я достаю новую игрушку, поправляет халат и собирает остатки упаковочной бумаги в одну кучку.
— Ма, смотри какой классный конструктор! Давай им сегодня поиграем?
— Обязательно, зайчонок. Всем поиграем.
— А почему ты так улыбаешься?
— Подрастешь, и я тебе обязательно расскажу.
Мама так и не рассказала мне почему она тогда так улыбалась. Сперва я забыл ее об этом спросить, увлекшись игрушками, а потом… Потом уже было не узнать. И лишь сегодня в голове щелкнуло, что она радовалась от того, что может осуществить мои мечты. Конструктор, машинки, трансформеры… Такие детские, наивные и простые желания. Я радовался каждой игрушке, а она улыбалась своей загадочной улыбкой, которую смог разгадать так поздно. Мама была счастлива. А сейчас был счастлив я. Смотрел на Риту, прыгающую с билетами в руках, осознавая, что дарить ей подарки в тысячи раз приятнее, чем получать. Мой Ангел светился ярче солнца, и я светился вместе с ней, становясь лучше. Она делала меня лучше, чем я есть на самом деле.
Если раньше я считал свою фантазию безграничной, то теперь гоготал, не веря в то, что на самом деле собираюсь напяливать на себя пижаму в виде мультяшного инопланетянина Стича. Ну сказали, что скорее всего будет пижамная вечеринка, но это же было не точно. А когда нас с порога встретили в кигуруми (придумают же название) Алиса и Яр… Меня порвало. Буквально задыхаясь от хохота, я пожал руку Ярославу, его отцу, отцу Алисы — они в этих пижамах смотрелись просто на грани фола, — и долго ничего не мог сказать. Вообще ничего. Все это стало настолько неожиданным и граничащим с полнейшим безумием. И как-то так завертелось с самого начала, что я пришел в себя, уже сжимая пакет со своей пижамой в комнате, которую приготовили для нас с Ритой.
— Это полнейший трешняк, — выдавил я, проржавшись. Разложил кигуруми на постели, подёргал пришитый хвост-помпон и повернулся к Ангелу. — Малыш, скажи, что мне это снится.
— Неа, — улыбнулась она, быстро скинула платье и кружевные трусики, достала из сумки те самые, с овечками, и коротенькую маечку. — Ну прикольно же?
— Не то слово, Рит. Не то слово.
Ее пижама-овечка лежала рядом с моей, и я сперва подумал, что на этом все и закончится. Поприкалывались Яр с Лисой, даже предков своих подбили, но не тут-то было. Рита переоделась первой, а потом посмотрела на меня так, что никаких сомнений не осталось — вечеринка в этих пижамах действительно планировалась заранее и отсидеться в чем-то другом не вариант.
— Ну, о'кей… — гоготнул я, снял костюм, влез в кигуруми, даже тапочки и перчатки-лапы с мягкими когтями нацепил. Посмотрелся в зеркало и загоготал с новой силой. — Мне кажется, или я теперь похож на великовозрастного придурка?
— Неа, — овечка-Рита помотала головой, улыбаясь от уха до уха. — Прикольно же Лиса с Яриком придумали?
— Ну да…
А
