пеплом, и Амелия была довольна собой.
— Неплохо, — она посмотрела на великана над ними. — Может, и на крупном сработает?
— Ты только что сказала не трогать основное тело Левиафана, — напомнил ей Джулиус. — И разве ты не говорила, что его не одолеть?
— Обычно — да, — сказала Амелия. — Но я показала, что я теперь божество. Боги не следуют обычным правилам.
— Как и он, — возразил Джулиус. — Помнишь, что сказал Ворон? Левиафан прикрывает свою природу магией Алгонквин от измерения. Под ней он все еще Безымянный Конец. Если ты пройдешь внутрь, он сможет поглотить твою магию.
Его сестра фыркнула.
— Кто говорил о пути внутрь? Я попытаюсь прожечь дыру в его животе. Думаю, так щупальца будут появляться медленнее, — она усмехнулась. — Не узнаешь, не попробовав.
Мысль о приближении к Левиафану еще сильнее вызвала мурашки у Джулиуса. Даже тут он ощущал, каким чужеродным был монстр. И голодным. Но, когда он повернулся, чтобы сказать сестре, что он не считал это хорошей идеей, Амелия ударила крыльями, отталкивая его.
Ветер, исходящий от ее пылающих перьев, был жарким, как печь, и сильным, как ураган, и становился сильнее с каждым хлопком. Она стала больше. Джулиус не знал, скрывала ли она свой размер все время, или она просто могла быть любого размера, но огненное тело Амелии теперь было вдвое больше Джастина, ее огненные крылья раскрылись и озарили весь СЗД. Одним взмахом она поднялась на сто футов, ее огненное тело оказалось под Левиафаном, она открыла рот, чтобы обрушить залп самого яркого огня из всех, что видел Джулиус.
Он едва успел отвернуться. Даже закрыв глаза, он ослеп от залпа, озарившего темный город. Огонь Амелии был таким сильным, что его жар заставил его перья закрутиться, было сложно дышать даже в сотне футов. Он не видел, что это делало с Левиафаном, но такое количество огня не могло не оставить след. Как только он начал надеяться, свет погас, и его сестра пропала, ее огненный облик пропал во тьме, а десятки щупалец устремились в воздух, где она была.
— Амелия! — закричал Джулиус, безумно уклоняясь, щупальце пролетело мимо него. — Амелия!
Не драматизируй, — упрекнул голос в его огне. Его сестра появилась рядом с ним через пару мгновений, хоть была куда меньше. Ее перья еще не закончили проявляться, когда прилетела Свена.
— Что это было? — белая драконша тяжело дышала, понизила ледяным дыханием температуру на несколько градусов. — И сработало ли это?
— Проверка прочности Левиафана, — ответила Амелия, дыша тревожно быстро. — И — нет, — она взглянула на черный панцирь Левиафана, который, несмотря на ее поразительное проявление огневой мощи, был таким же блестящим и прочным, как раньше.
— Не понимаю, — сказала Свена, сдвигая малыша, забравшегося высоко на ее шею. — Я ощутила тот залп внутри. Ты ударила его общей силой огня драконов. Ничто не должно было устоять перед этим.
— Вряд ли он устоял, — сказала Амелия. — Я увидела, что моя атака немного навредила, а потом он попытался меня пронзить. Но я навредила не так сильно, как надеялась, и, боюсь, отчасти это моя вина.
— Откуда ты это поняла? — спросил Джулиус.
— Будучи созданными из разумной магии, духи обычно не переживают из-за физического оружия, — объяснила его сестра. — Например, ты не смог ранить Алгонквин мечом. Как бы сильно ты ни бил, твой клинок просто проходил сквозь нее, пока она смеялась. Драконы не имели проблем с этой защитой, потому что мы — тоже магия. Мы боремся огнем с огнем, так сказать, но наш огонь из другого измерения. Потому духи всегда видели нас как огромную угрозу, хоть нас относительно мало. У нас есть оружие, которое они не могут легко отразить: наш огонь. К сожалению, когда я стала Духом Драконов и привязала наш огонь к магии этого измерения, я… сломала это.
— Что? — завизжала Свена. — Я заметила, что щупальца сгорали дольше, чем должны, но я думала, что это было влияние Безымянного Конца. Я не думала, что ты сломала наше фундаментальное преимущество!
— Не намеренно! — закричала Амелия. — И если бы это не привязало нас к магии, мы бы не бились вообще!
— Возможно, — рявкнула Свена, указала длинными когтями на драконов, сжигающих все вокруг себя. — Посмотри, как медленно они действуют! Мы все умрем тут, потому что ты нейтрализовала наш огонь!
Джулиус не думал, что нападение шло медленно. Может, так было по меркам Свены, но щупальца все еще превращались в пепел на идеальной скорости.
— Не важно, — сказал он, вклиниваясь меж двух драконш, которые опасно дымились. — Мы не планировали атаковать Левиафана прямо, и мы все еще можем сжигать важные части.
Он указал за вспышки света над городом, где Конрад сжигал скопления щупалец Левиафана.
— Наша работа — задержать его, пока Марси его не изгонит, и наш огонь годится для этого, — он повернулся к Свене. — Мы все еще справляемся, так что вернись к своим сестрам и помоги защитить озеро Эри, — в его голосе была мольба. — Прошу, оставь детей в безопасном месте. Я знаю, что брать малышей в бой — древняя традиция драконов, но это жутко смотреть.
— Жутко для слабого дракона, как ты, наверное, — фыркнула Свена. — Но мои дети сильны. Когда мы выживем, они будут ценить это воспоминание. И их негде оставит. Земля так же опасна, так что они будут со мной.
Джулиус не был в этом уверен. Теперь, когда начались атаки, Левиафан посылал вниз больше щупалец, но не все они теперь тянулись к воде. Несколько нацелились на драконов, включая то, что летело в спину Свены. Он не успел ее предупредить, залп огня испепелил атаку с неба, и Иен спикировал к ним.
Он пах как Иен. Джулиус еще не видел брата драконом, а он был странно темным, с красно-коричневыми перьями, как у ястреба. Но не было другого Хартстрайкера с такими карими глазами, и если это не было намеком, гневный и властный взгляд, брошенный на Свену, прогнал все сомнения.
Свена пару мгновений выглядела так потрясённо, как себя чувствовал Джулиус. А потом она прищурилась.
— Не помню, чтобы я просила тебя о помощи, — холодно сказала она.
— Тебе она не нужна была, — согласился холодно Иен. — Но им нужна, — он кивнул на малышей на спине Свены, глядящих на него большими синими глазами. — Ты можешь легко пережить прямой удар. Они — нет. Учитывая количество щупалец в небе, думаю, лучше разделить их между нами. Так, если один из нас падет, не все наши дети будут потеряны.
— Как практично, — сказала Свена.
— Все наши отношения были практичными, — напомнил ей Иен. —
