всколыхнулось раздражение. Впрочем, я быстро его подавил, для князя я и правда лишь молодой граф-бастард, в котором, очевидно, заинтересована дочь. Впрочем, я пока держу разумную дистанцию, благодаря чему в глазах князя становлюсь другом рода, а не проблемой. Вот Сирин заворчала: дэву вообще очень не нравилось, когда ей кто-то угрожает. Она и на императора будет смотреть сверху вниз.
Ну и ладно, из нас двоих я настоящее воплощение спокойствия. Особенно когда не дёргается глаз.
— Она считает меня сильным одарённым и почему-то думала, что я смогу ей помочь, находясь на юге от Красноярска. А что случилось?
Князь промедлил, медленно вдохнул и выдохнул.
— Связь прервалась. Она сначала написала мне, а потом тебе. Успела поднять тревогу. Но что ты можешь?
— Учитывая, что мне только добираться до Камчатки часов десять — ничего. Видимо, она отчаялась, просканировав нападавших, — я вздохнул, подавив желание покритиковать его, что в такой опасной ситуации отправил дочь отбывать наказание на другой конец планеты.
Я ожидал, что Эдмунд прервёт звонок и сорвётся за своей дочерью, когда он неожиданно сказал совсем иное.
— Тогда добирайся.
— Что? — я откровенно не понял, нахмурившись.
— Хотя бы отчасти, но ты виноват в том, что она отказала Некрасовым в настолько грубой форме публичного оскорбления. И это она сказала, что у тебя самый сильный дар на том приёме. Ты обнаружил Пожирателя и ищешь ядра стигм, как будто для тебя на них поставлен маяк. Иди и ищи её или, клянусь, я выясню твои секреты, которые могли стать причиной её похищения.
На самом деле очень маловероятно. Николай под гораздо большим прицелом, чем Лина. С другой стороны, враги наверняка справедливо считают, что я не посвятил его в свои секреты, как и Полину. Но, так или иначе — просто не верю, что это связано со мной. Вот только в голосе искренне любящего дочурку отца проскакивали опасные нотки, обещающие сорваться на всех вокруг. В том числе и на том, кто косвенно виновен в ссылке на дальний восток, где время на девять часов отличается от московского.
Но и я всё же не юнец, которого можно запугать. Осталось решить, пускать ли всё на самотёк и вероятно, потом стать одним из козлов отпущения. Придётся ещё и Бреннан вырезать, лишившись важного союзника, а может и двух. Вряд ли Вяземские займут мою сторону в той войне. Зато сейчас не придётся отрываться от дел…
Или всё же сорваться за Линой? Не хотелось бы затягивать со стигмами, потом толком до них не дорвусь, а мне ещё буквально пару дней нужно, чтобы собрать достаточно. С другой стороны, стигмы никуда не денутся. Намного большая проблема — приказ о зачистке.
— Я бы помог вашей дочери, но приказ…
— Ты закрыл столько стигм, что про это и не вспомнят! Не ищи оправданий, — рыкнул князь.
— Что же, тогда я действительно попытаюсь помочь. Но если и правда справлюсь, у меня есть условие — пусть Лина сама выбирает свой путь.
Сирин стала одобрительно нахваливать меня:
«Молодец, наглость — второе счастье! А тебе вообще положено собирать гаремы из княжеских дочек! Точнее, в одном княжны, в другом принцессы, в третьем султанши. В А’хорт ты бы точно стал Небожителем».
Она припомнила странное на мой вкус название своего мира, а опешивший князь смог выдавить только слово «Что?»
— Я требую не много и не для себя. Вы даже не представляете потенциал Лины, делать её помощницей какого-то чинуши — преступление. Вряд ли я что-то найду, но, по крайней мере, никто не скажет, что я не пытался. Ваш ответ?
— Я бы казнил тебя за такие слова, — выдохнул князь сквозь зубы, при этом крича на кого-то мимо телефона. — Но пусть так! Садись на чёртов самолёт и ищи её!
Я завершил звонок и поднял недоумевающих девушек, быстро одеваясь.
— На Лину напали. Князь Бреннан не слишком вежливо попросил помочь с поисками, или нас придавит волной отцовского отчаяния, не имеющего конкретного направления. Нет худа без добра: со мной вы точно посмотрите мир. Нам придётся поучаствовать хотя бы формально. Сдавайте квартиру и арендованную машину, и отправляйтесь в аэропорт, до рейса чуть больше полутора часов, билеты уже есть. Пойду быстро захвачу ещё одну стигму.
Я расширил на девушек глушащее поле, чтобы нас не слышал никто лишний. Рискованно, но едва ли они успеют отреагировать.
— Разве мы успеем? — задала вопрос едва вставшая Соня, спешно натягивающая на себя штаны.
— Если случится чудо — поэтому верим в лучшее!
Я оделся в режиме поднятого по тревоге императорского гвардейца и покинул квартиру, не взяв с собой ключи. Благо, владелец живёт здесь же. А касательно того, что оставляю девушек одних — так они тоже должны быть самостоятельными. Стараниями Сирин, Света приближалась к уровню магистра, а Соня здорово по нему продвинулась. И они не покинут хорошо защищённые районы города.
Казалось бы из ниоткуда, на меня свалилась очередная головная боль, но я ощущал воодушевление. Беготня по самым простым стигмам была очень нужной и важной, но рутиной. Сейчас же я угодил во что-то гораздо опаснее.
[Камчатка, немного ранее]
Со скандального приёма прошла почти неделя, но Лина упорно сопротивлялась радикальному переходу на новое время. Последние дни она постоянно находилась в не выспавшемся состоянии, и отчасти это стало стратегией «перевоспитания». Её ежедневно учили этикету, бальным танцам и игре на разных музыкальных инструментах и, чтобы вымотать и физически, до изнеможения загоняли в спортзале.
Одарённая уровня сильного мастера никогда не пренебрегала тренировками, но её нагрузки вывели на запредельный уровень, при котором лучшие из не одарённых слегли бы через дня два. Причём это были максимально примитивные упражнения, никакого фехтования, стрельбы, скалолазания или акробатики. К тому же ничего, что могло бы привести к чрезмерному росту мускулатуры.
Учителя получили право помыкать ею и даже наказывать: особенно если она пытается противиться. Что злило девушку ещё больше. Её тренер был далеко не последним магистром из службы безопасности, к тому же с даром физического усиления, так что он бегал за Линой с выставляемой напоказ ленцой. Единственной отдушиной была красивая территория вокруг хорошо охраняемой виллы, где они занимались в солнечные дни. Мрачный серый спортзал оставили на дожди.
Постепенно общая усталость, раздражение и монотонность происходящего превратили жизнь Лины в ад. Ей было не с кем поговорить, у неё отобрали телефон, музыку и интернет. Зато имелись книги! По мировой истории, геральдике Российской Империи и ненавистному этикету. Она читала их по
