дежурный на КПП.
– Я учусь здесь на курсах сержантов. Пошел в самоволку, меня поймали и выгнали.– Раскололся Шанин почти честно. – Хочу пойти к полковнику и проситься обратно.Мало осталось до конца учёбы. Может, он смилуется.
–А нет его.– Доложил дежурный. – Он в Управлении на совещании. Сегодня вряд ли приедет на работу. Завтра приходи к восьми. Он точно будет.
Витюша побрёл на базар, нашел своих, деревенских, опять занял пять рублей и выпил залпом три кружки пива в базарной забегаловке возле самых ворот. Печень перестала нудить и дала возможность осмотреться. А через десяток минут он сам пошел и познакомился с приличными парнями лет тридцати. С Борей и Володей. По виду – бухать они начали недавно. Морды их молодые и не исковерканные водкой ещё имели осмысленные выражения, а одежду промаслить и порвать её до висячих лоскутков мужики тоже пока не успели. Как и человеческий вид потерять. Нормальные пацаны. Не рвань. Они поболтали, вышли на воздух.
–Давайте на улице, на телеге нашей деревенской прямо и начнём «освежаться».– Предложил Витюша.– Ты, Степаныч, не прогонишь? Мы выпьем маленько, да пойдём далее.
– Пока торгую салом – отдыхайте.– Степаныч широко развёл руками перед телегой.– А как домой поеду, то извиняй, слезай и в другом месте прячься от милиции. Они тут по закоулкам в вытрезвиловку народ сгребают. К вечеру здесь «орлов», угвазданных пивом с бормотухой, через кажного второго на третьего приходится. Так что – лучше ныкайтесь поглубже как я уеду, на виду как суслики не торчите столбиками.
– У меня три рубля.– Показал Витюша зелёную свежую бумажку.
– У нас пока тоже по три.– Достал кошелёк Боря. А Володя из «пистончика» брючного смятый трояк выковырнул.
Ну, и понеслась гвардия по вражеским брустверам!
– Мне сильно надираться не стоит.– Поделился Витюша сокровенным с новыми дружбанами, после того, как они без закуси «уговорили» поллитра водки. – Мне завтра идти к большому чину восстанавливаться на учёбу.
– В пятый класс?– Развеселился Боря.– Двойку получил по труду и выгнали тебя?
– В шестой. Я, гляньте, старый для пятого – то!– Витюша открыл вторую бутылку.
После третьего флакона откуда- то сами по себе стали появляться деньги. То от соседнего обоза с двумя сцепленными бричками картошки в мешках прибежал бородатый мужик, который достал червонец и постучал пинком по колесу.
– Эй, меня Иваном кличут. Я сосед ваш, в Архиповке живу. Возьмите в компанию. Один пить не могу, да и бежать в магазин нельзя мне. Прошлый раз побёг, так у меня пару мешков живо стырили. Вот червошка, купите столичной на все. Да там ещё бутылка вина получится. Закуски полно. Жена дала, чтоб обедать. А не хочется мне обедать. Вот погладить душеньку «столичной» – другой коленкор. А обедом закусим. Колбаса, сыр, рыба жареная, яйца и лук с хлебом.
– Как в перворазрядном кабаке. – Засмеялся Володя, взял десятку и скоро четверо, придавливая солому в телеге веселились как на свадьбе. Тосты произносили за любовь и советскую власть. Пели застольные и даже плясали вокруг телеги, изображая музыку губами и пальцами.
– Степаныч!– Кричал деду Витюша.– Ну, ты хоть отметься. Хоть стакан засади! На трезвого смотреть нам тяжко. Вроде инопланетянин ты и чего от тебя ждать, от лунатика, хрен тебя знает!
– Язва у меня. Выпью- помру. – Ответил Степаныч и повернулся добрым лицом к новым покупателям. Взяли у него три кило копчёного сала какие – то по виду городские.
Потом прибежал издали паренёк в фуфайке солдатской без погон. Дембель недавний, видно сразу. Притащил он гитару и пять рублей.
– Сгоняйте, пацаны! Меня Яша зовут. Я три месяца как из армии. Гуляю пока.Тут остался пятерик на три флакона «Агдама. Ух, какое винцо! Не бормотуха синтетическая.
Часам к пяти вечера выпили столько, что Семёныч испугался, глядя на спящих внавал поверх сена мужиков. На то, что они скоро очухаются, ничто не указывало.
– Мне, однако, домой скоро пилить. Куда вас, орёлики, сгружать? Подберут ведь «краснопёрые» Вытрезвитель вам на ночь, а мне штраф за то, что разрешил тут шалман развести.
И только собрался он всех будить, только кнут достал, чтобы сделать процесс пробуждения острей и памятней – местный милиционер Семёновский, Хохлов, объявился с Наташкой Желябиной. Деда Хохлов ругать не стал, а Натаха дотронулась до храпящего Витька и в ладоши захлопала.
– Сразу и нашли! Как ты угадал, Андрей, что Витюша здесь?!
– Такая у нас работа, у милиции. Уметь использовать к месту седьмое чувство!– Хохлов засмеялся. Нашелся Витюша. Хорошо. – А честно – так я заранее догадался, что если он на базаре найдёт башли, то отсюда уже никуда не денется. Тут клуб собутыльников и новых друзей. Вон их сколько. Знаешь кого?
– Кроме Витюши – не знаю.– Тоже посмеялась Наталья.
– Вот разбудит их Степаныч и поползут они новые норки искать по городу, где деньги можно выклянчить и до безумия надраться. Как их наша гадалка называла – «Божьи слёзы»?
– Божьи слёзы.– Кивнула Наталья.– Это Господь уронил их, бедолаг, на землю, рыдая. Этими людьми несчастными он оплакивает всё сущее грешное человечество, чтобы народы видели сами и прятались от такого дождя слёз, потому, что даже сам Всесильный и Всевышний не может навести на весь земной мир благодать и очистить его от Большого греха. Так гадалка говорила и бабушка моя. Жалко, что мой Витюша – одна из этих слезинок горестных, которых не сосчитать на Земле. Да и я тоже слеза…
Очень пристально глядел на неё Хохлов. Не ждал от Наташки Желябиной таких замысловатых сентенций и, тем более, рассуждений о немощи Создателя в смысле благостной отладки мироздания. Всегда будут слёзы и горе. И люди, такие как Витюша, к примеру, они есть воплощение Божьих слёз над страданиями от ошибок своих в его собственном мироздании.
– Верно в принципе – то.– Сказал Хохлов, взвалил Витюшу на хребет и легко понёс его к воротам, в свой «москвич».
Ехали они недолго. Голову Витюши Наташка держала у себя на коленях, гладила его короткий курсантский волос и целовала щёки его и руки. Сорок километров до Семёновки пролетели как переезд через перекрёсток. Хохлов подрулил к воротам Витюшиного дома, отнес его в натопленную хату, раздел до трусов и аккуратно уложил в кровать, которую Наташа подготовила пока он Витюшу раздевал.
– Проснется – дай ему шампанского. А чтобы его никуда не влекло- сколько будет просить, столько и давай. Я сейчас ящик из багажника принесу. Завтра в восемь утра я буду здесь, потом сразу отвезём его к доктору
