и по-другому.
Время словно замедлилось, умертвия всё так же прибывали, но словно вязли в воздухе, как в патоке. Минута… Другая… Ещё…
Хлипкая стена ангара с треском проломилась, и внутрь въехала пожарная машина, она сдала назад, давая обломкам упасть на пол, и вернулась. С водительского места тут же выскочил человек…
Родж… И пастор.
Я непроизвольно закрыла рот ладонью.
Пастор споро, будто всю жизнь служил в пожарной команде, размотал брандспойт. Умертвия перестали вязнуть в воздухе и волной пошли на людей. Вода, искрящаяся и радужная, хлынула на тварей. Тихий речитатив пастора забивался в уши, не давая соображать. Эльвиса скрючилась, отворачиваясь, зажимая уши. Арденте, Седрик и Фрешит сжимали головы, пытаясь прийти в себя. На оборотней же это всё действовало куда слабее.
Твари тьмы от святой воды дымились и плавились, будто та была кислотой. Но бывшие Тори и Грэд не собирались сдаваться.
— Не дайте разгуляться этим двоим! — крикнула я оборотням-снайперам, залегшим на балке.
Те, видно, и без моей команды знали, что делать. Мои слова затихли, и тут же прозвучали выстрелы… Пули прошили головы бывших майямцев, как туман, и, не потеряв силы, пробили хлипкую стену ангара… От Тори и Грэда оторвалась клякса чёрного vis и полетела, словно рой, на снайперов. Не знаю, откуда у нас с Шоном взялись силы, но мы оба вспыхнули и успели волной света сжечь явно смертоносный vis.
Предводители умертвий впились в нас пустыми мертвыми глазами.
«Оболочки…», — испуганно выдохнул Шон, и на меня выплеснулось знание о том, кто способен на такое.
Информация эхом расплескалось по головам: Седрик, Фрешит, Эльвиса, Арденте.
«Надо уходить», — эта мысль пришла сразу от двоих: Фрешита и Арденте.
«Куда?» — отрезал Седрик.
«Туда, где сможем выжить и…»
«И сдохнуть на коленях⁈ Фрешит!!!» — мысли потеряли связность, взорвавшись ворохом эмоций.
«Арденте?» — холодно поинтересовалась Эльвиса.
«Я думаю», — пришёл еле слышный ответ.
— Эльвиси! — Бромиас влез на наш стеллаж. — Уходим! Тори и Грэд — аватары!
Грязнуля протянул руку, чтобы ухватить красную, но она занесла свою косу. На мгновение они застыли друг против друга.
— Ну и дура! — выплюнул он и в следующую секунду, уже спрыгнув со стеллажа, быстро, но со странным достоинством покидал ангар.
Покидал поле боя.
— Все здесь ляжем. На этой мёртвой осквернённой земле, — с глухой злостью произнес Арденте и добавил: — Если чуда не случится.
За те несколько секунд, что Бромиас нас отвлек, Седрик и Фрешит смогли достичь согласия. В глазах болотника стояла смертная тоска, а Седрик со странной яростью пообещал:
— Ты выживешь! И ты будешь править городом! Слышишь, Пати? Ты станешь единственным правителем этого города!
«Что ты натворил? Что ты задумал, Седрик?» — спросила я мысленно.
«Не смей бояться, Пати! Тебе уже нечего бояться! Поняла?» — с той же яростью ответил он.
«Я понял, — вмешался Шон, — Я объясню», — и, предвидя мою реакцию, тут же добавил: «Чуть позже».
Мы отвлеклись от происходящего возле прорыва реальности совсем ненадолго, на минуту или около того, но события развивались слишком быстро.
Пастор и Родж оказались в окружении тварей, тех сдерживала только разлитая вокруг людей святая вода. Но сдерживала недостаточно. Сила противостояла силе, без хитростей и тактики. Либо пастор и его вера сожгут всех, либо твари тьмы задавят людей. А тварей было слишком много, и они не знали страха и боли.
Стало совершенно ясно — людям не выжить, святая вода не успевает разрушать полчища тварей.
«Родж!»
«Он сам выбрал свою судьбу, Свет мой», — тут же ответил Шон.
«Он не выбирал смерть!»
«Он — воин, знал, на что идёт».
«Пати, они дали нам передышку. Не делай их смерти напрасными. Соберись! Вспомни кто ты», — Седрик вмешался в наш разговор.
Скрепя сердце, я поняла, что он прав. Роджу и пастору я сейчас уже ничем помочь не смогу. Надо собраться с силами для последней атаки.
Я ушла в свою реальность, дабы не быть свидетелем смерти двух светлых людей: моего вассала и слуги Единого.
Мой луг. Сумрачный, холодный. Словно осенью в предрассветный час. Я встала на колени, упершись руками в колкую траву и мерзлую землю. Осень — оборотная сторона весны. В осени тоже скрыта сила. Сила противиться смерти и холоду, сила укрыть и сохранить искру жизни. Но на моем луге зимы не будет. А значит, и сила эта не нужна…
— Нет! — звонкий голос Лиана был неуместен в этом сумрачном холоде. — Не разрушай… всё, прошу.
Я посмотрела на него, зябко обхватившего себя за плечи, и вспомнила, что луг не только мой, а и моих флерсов. Уничтожив его, я уничтожила бы и их, вытянула бы из них силы — все, до последней капли. Заставив истощиться и убить цветы вокруг, как в ту ночь, когда Лилия стал Лианом. А они отдали бы, отдали бы добровольно и беспрекословно, ведь я их Белая Мать. И только Лиан, не совсем уже флерс, нашёл в себе силы попросить…
Покрывшись испариной от страха перед тем, что только что собиралась сделать, я отняла руки от земли, словно положила оружие.
— Да… Да, конечно же…
— Я наполню тебя, я смогу, — флерс решительно двинулся ко мне.
Я закрыла глаза. Какой богатый выбор: принять помощь и убить того, для кого ты весь мир, или умереть самой, имея лишь тень надежды, что те, кто всецело вручил себя тебе, выживут.
— Нет, Лиан, — отрезала я, и он замер в шаге, испуганно глядя на меня.
— Ты должен….
Вспышка света поглотила всё, выдернула куда-то вверх и бросила на ледяные камни.
Боль. Свет. Чужой! Нестерпимо чужой свет. Сжигающий дотла.
Я корчилась в муках, не понимая, почему умираю от света, если мы сражались с Тьмой.
Вдруг нас заслонила тень. Я поняла, что рядом со мной кто-то есть, и ему так же плохо. Несмотря на резь в глазах, я всё же смогла разлепить их и сквозь слезы рассмотреть, что рядом со мной Шон и Седрик.
«Брат мой!»
«Свет мой», — с облегчением выдохнул Шон.
«Пати, — простонал Седрик, — этот ангел, чего он остановился? Решил позабавиться?»
«Ангел?» — удивилась я.
Шон картинками сообщил мне о событиях, происшедших, пока я ушла в себя.
До Роджа и пастора всё же добрались, и, умирая, кто-то из них призвал ангела. Чудовищное, сотканное
