поднимает взгляд в глаза противника и произносит:
— Я не умру. Я снова воскресну…
— А я нет, — спадает оцепенение с Гоша, который все так же смотрел на застывшие языки пламени.
— Хочешь, я умру?
Гош промолчал несколько секунд, после чего оторвался от созерцания клинка противника и спросил:
— Отступить ты не можешь?
— Нет.
Паладин снова умолк. Стояла полная тишина, но он ощущал, что где-то рядом летят огненные копья, водяные хлысты и клубится тьма со смертью.
— Так хочешь?
— Нет, — покачал головой Гош. — Ты слишком прекрасна… Как и всё, что он создал.
На лице призванной сущности появляется добрая улыбка. Она поднимает одну руку и проводит мягкой и шелковистой ладонью по его лицу.
— Не делай этого, — сглотнув, просит Гош.
— У тебя там друзья, и женщина…
— Остановись, — сжав зубы, произносит Гош не в силах пошевелиться.
— У тебя там жизнь и смысл, — отпускает застывший в воздухе клинок гнев господень.
— Я не могу так…
— И тебе всё равно рано или поздно придётся умереть, — заканчивает женщина и, наклонившись вперёд, целует паладина в лоб. — Ни здесь и ни сейчас.
БУДУМ!
Время вернулось в своё русло резко, рывком, и Гош уже не мог остановить свой удар. Его клинок прошёл сквозь слабое пламя, в которое превратилось оружие противника. Прошел сквозь него и взмыл вверх.
Со стороны это выглядело, как яркий оранжевый росчерк огромной силы, который отправился в небо, но больше не произошло ничего.
Перед Янтарным рыцарем лежали две половинки тела, разрубленные вдоль. Женщина истекала белоснежной светящейся кровью, но добрая улыбка с её лица так и не сошла.
Паладин опустил плечи, словно из него стержень вырвали, слегка сгорбился и не отпуская клинка побрёл по крутому краю воронки вверх. Медленно, слегка прихрамывая на левую ногу, оставляя за собой следы, которые тут же превращались в чистый янтарь, но он добрался до края воронки.
Замерев от увиденного, он огляделся.
Над городом висел огромный серый шар. Присмотревшись к нему, он понял, что это не тьма и не смерть.
— Какого… — успел произнести Гош.
ХЛОП!
— Это всё ни к чему, Гюш, — раздается шепот совсем рядом. — Это всё уже не имеет никакого значения…
* * *
— Некс! — крикнул за спиной паладин.
Клирик обернулся и взглянул на него.
— Это… это абсолютный маг, — не отводя взгляда от накрывшей город стихии, удивляется мужчина.
Некс никогда не занимал руководящей должности. Всю свою долгую службу ордену он предпочитал быть рядовым клириком. Нет, он не презирал власть, не смотрел свысока на тех, кто просиживал в теплых кельях мантии. Всё было в глазах. Глазах тех, кому он помогал, спасал, исцелял.
Каждый раз, возвращаясь с задания, он шёл с легкой улыбкой, теплом на душе и искренней верой в то, что всё это было не зря. Не зря спал на земле, не зря шёл под дождем, не зря подвергал свою жизнь опасности. Если удавалось выцарапать хоть одну душу из цепких лап смерти, тьмы или греха, то всё было не зря.
— Что делать будем? — хмуро спросил паладин. — Не знаю, кто он такой, но силы в нём — море, а вот крышу сорвало напрочь.
Клирик вздохнул и оглядел тех, кто смог дойти до столицы Дракара и преклонить колено перед новым сердцем ордена. Вышло больше сотни, а дошло всего сорок три человека. Так вышло, что никогда не вникавший в руководство клирик стал неформальным лидером и повёл за собой остальных членов ордена.
— Мы не справимся, — подал кто-то из группы. — У нас просто нет столько сил.
— Абсолютный маг… он же становится частью стихии?
— Да, — кивнул Некс. — Так выглядит безумие магов…
Клирик обернулся и оглядел всех, кто был рядом, затем снова взглянул на огромное облако силы теней и сглотнул.
— Первое описание ордена… — прошептал он, не сводя взгляда с тумана из силы теней. — В первом писании ордена… Говорится об апостолах. Первых магах света, что несли с собой янтарный свет и слово о Едином…
— Это же легенда, — хмурясь, буркнул паладин из группы. — Сказка и…
— Первое чудо Янтарного ордена, — послышался голос какого-то клирика.
— Все чудеса… все самые невероятные свершения… Всё это творится человеческими руками, — произнёс Некс и перехватил свой старый посох, который ему служил очень давно.
Слегка кривая палка с нанесенными письменами, в которых на старом свадийском наречии была записана стандартная молитва Единому.
— Некс, ты ведь не… — начал было паладин, но не закончил.
— Чудо — это дело рук человеческих, слова Единого и воли Его, — ответил клирик, приподнял посох и ударил им по земле. — Эссамаил, акшен ар дукан формолаи…
Некс начал читать по памяти первую молитву на старом наречии. Тогда это была основная молитва, единственная. Церковь тогда только зарождалась, и этой молитвой лечили, благословляли и благодарили Единого.
Снова удар посохом о землю.
— Аш киер, мали… — подхватили пару клириков и так же ударили посохами. Те из клириков, кто посохом не пользовались, ударили ногой по земле.
Паладины переглянулись. Все знали эту молитву, так как она была ритуальной и за многие века перешла из разряда основных в элемент дани прошлому, который вспоминали каждое торжественное служение.
— Рати, бурмон, ишкариил… — продолжал молитву Некс.
Удар посохом по земле получился слаженным. Сорок три члена ордена в один момент ударили по земле. Кто-то посохом, кто-то ногой, но каждый вложил в него частичку себя.
В этот момент над посохами сверкнули янтарные искры, над вскинутыми клинками появилось оранжевое свечение. Снова строчка молитвы и снова удар по земле. Теперь те клирики, что не пользовались посохами, вскинули над головой сжатые кулаки, которые также начали светиться.
— Волей Его и словом, — закончил молитву Некс, обернулся и обнаружил соратников, окутанных янтарным светом. — За мной, братья… этому миру нужен наш свет…
* * *
Полный мрак, разбавленный мелькающими тенями, дрогнул.
Сначала едва заметно, словно споткнулся на беззаботной прогулке. Словно зацепился краем ботинка за корешок.
Однако, целая стихия дрогнула.
А затем ещё раз и уже серьёзно.
Динь-дилинь!
Едва слышный звон колокольчиков разрезал тишину и шепот. В следующий миг во мраке показалась группа людей. Первыми шли клирики с посохами, на вершинах которых светились янтарные огоньки. За ними шли паладины, держа огоньки на ладони, которые подняли кверху.
Динь-дилинь!
Свет от их огоньков разгонял стихию теней, заставлял едва заметные силуэты бросаться наутёк.
Динь-дилинь!
Они шли по вымощенной камнем улице. Под ногами лежали трупы. Женщины, дети, старики солдаты. Кто-то с раной от ножа в груди, у кого-то была перерезана глотка, а некоторые лежали со следами удушения на шее.
Динь-дилинь!
Группа с янтарными огоньками подошла к
