нужно было сбросить несколько лишних килограмм. Несколько месяцев я изнуряла себя диетами и дошло все до того, что попала в больницу.
Миша очень ругался на меня, что я совсем не слежу за своим здоровьем. Тогда мне было уже семнадцать и я училась в одиннадцатом классе. Поэтому, все подумали, что у меня стресс на фоне грядущих экзаменов. Я не стала отрицать.
Настоящий нервный срыв у меня случился, когда навестить меня пришел Ярослав. Он зашел ко мне в палату, мы с ним болтали минут десять, пока нас бесцеремонно не прервали. Дверь открыла девушка и с наигранно расстроенным лицом начала гундеть о том, что они куда-то там опаздывают. При этом она несколько раз назвала Яра “милый” и “солнышко”. К гадалке не ходи, все и так понятно кто они друг другу. И все бы ничего, вот только она совершенно не соответствовала образу всех тех “моделек”, к которому и я стремилась, отчего и попала в больницу. Девушка была, как говорится, “в теле”. Вот тут меня и прорвало.
Яр меня пытался успокоить, даже обнять хотел, но я не позволила, хотя желала этого больше всего на свете. Но не так. Не из жалости. Я сказала ему тогда о своих чувствах к нему. Как последняя дурочка надеялась, что они будут взаимны, ведь тот, кому все равно не пришел бы навестить меня в больнице. Как же я ошибалась… Ярослав тогда смотрел на меня, молчал. А потом окончательно разбил мне сердце одной лишь фразой: “Тебе семнадцать! Мне не нужна малолетка. Выкинь из головы то, что ты называешь любовью ко мне. Это твоя детская блажь. Она пройдет, когда ты повзрослеешь”.
Как же потом было стыдно и больно. Но тот урок я усвоила на всю жизнь: никогда не говорить о своих чувствах мужчине.
— У тебя продукты дома есть?
— А? — Яр своим вопросом возвращает меня из воспоминаний. Наверное, сейчас не время совсем думать о том, что нас с ним связывает, но именно эти воспоминания помогают мне не скатиться в истерику от мыслей о брате и о том, что с ним там могут сделать. — Что ты спросил?
— Я говорю продукты у тебя есть? Просто вон магазин, если что-то нужно, то давай зайдем.
— Нет, у меня холодильник битком. Вчера только ходила закупаться, — стою смотрю на него и понимаю, что ничерта у меня не прошло за столько лет… Все чувства, что я так старательно прятала в глубинах своего сердца, выползают наружу. Яр настолько стремительно разрушает все барьеры, построенные мной, чтобы защитить свое сердце от него. Он просто сметает их. И почему-то меня не покидает мысль, что делает он это целенаправленно. Вопрос только в том, зачем ему это? — Почему ты? — задаю вопрос, который не дает мне покоя с того момента, как он сказал, что приехал за мной.
— Что я? — наигранно удивляется, хотя в глазах полное понимание.
— Хреновый из тебя разведчик, Ярослав, — делаю замечание.
— Это с чего вдруг такие выводы?
— Врешь фигово.
— И в чем я тебе соврал?
— В том, что не понял вопроса. Но я не гордая, я поясню. Почему именно ты приехал? Почему не Рома? Или Мак?
— А что так сильно по ним соскучилась? — выражение лица вмиг меняется, Ярослав прищуривается и надвигается на меня. Приблизившись к моему лицу так, что между нашими губами остались жалкие миллиметры, он спрашивает: — По кому сильнее, а? По Ромке? Или все же Макару? М?
— Позволь спросить, тебе какое дело? — также двигаюсь ему навстречу. Между нашими губами расстояние становится еще меньше, практически исчезает. Я уже чувствую его горячее дыхание. Жду, жажду его эмоций. Боже, я словно вампир энергетический. Понимаю, что специально довожу его и не могу остановить себя, как тогда в парке. Но Ярослав переводит взгляд куда-то мне за спину, хмурится.
— Иди в подъезд, — жестко.
— Чего это ты раскомандовался? — возмущаюсь.
— Настя, блядь, — шипит, хватает меня за шею и притягивает к себе. — Я говорю, ты выполняешь. Сейчас я сказал живо в подъезд. Поднимайся на этаж и закройся в квартире.
— Яр, — страх моментально овладевает мной. Понимаю ведь, что Яр не шутит. Прямо сейчас, в этот момент что-то происходит и я мешаю ему.
— Давай, Настя. Быстрым шагом, но не бегом. И по башкой по сторонам не крути.
Разворачиваюсь на сто восемьдесят и, как велел Яр, быстро семеню в сторону подъезда. Безумно хочется оглянуться, посмотреть что там делает Ярослав, но я изо всех сдерживаю свое любопытство. Господи, только бы с ним ничего не случилось!
Зайдя в подъезд, срываюсь на бег. Поднимаюсь на свой третий этаж, достаю из кармана ключи от квартиры. На лестничной площадке почему-то темно. Но обращаю на это внимание только тогда, когда не могу попасть ключом в замочную скважину. Еще и руки дрожат. Так, надо выдохнуть и успокоиться. Достаю из кармана телефон, включаю подсветку и направляю на замочную скважину. И только я вставляю включ, меня кто-то грубо хватает за шею, практически перекрывая доступ кислорода, и хрипит на ухо:
— Не дергайся, русская сучка, а то попорчу твое красивое личико…
Яр
Черт! Эта маленькая бестия просто сводит меня с ума! И это я не в хорошем смысле. Стоит, смотрит на меня своими синими омутами, дерзко вскинув свой аккуратный носик, а я не знаю чего сейчас хочу больше — притянуть к себе и смять ее губы жестким, грязно-развратным поцелуем, чтобы у девочки ноги подкосились, или все же придушить заразу мелкую! Рядом с ней просыпаются мои не самые, скажем так, правильные и адекватные стороны характера. Вот нахрена она заговорила про Мака с Ромой?! Нахрена?! Блядь, никогда не думал, что умею вот так ревновать. Красная пелена стоит перед глазами и будь тут прямо передо мной мои друзья и сослуживцы, те самые вышеупомянутые, отвечаю, набросился бы на них с диким ревом и кулаками. Потому что нехер моей девочке о них думать! Надо бы пар спустить… Замечаю движение позади Насти. Четверо амбалов восточной внешности, лица уж больно подозрительные и слишком пристальное внимание с их стороны. Так, один уже к телефону тянется. Ну точно, по нашу душу. Точнее по Настину. Хер вам, товарищи похитители, я скорее сдохну, чем вам ее отдам.
— Иди в подъезд, — командую жестко. С одной стороны понимаю, что может обидеться на мой тон, но с другой также вижу, что Настю бомбит, ей нужно выплеснуть эмоции и если сейчас смягчусь, то
