марш работать!
Дед вышел из дома и отправился в сторону деревни, откуда приходила кормилица.
Кстати, последнее время она редко появлялась. Козлиное молоко начинает надоедать. Скорее бы уже перейти на нормальную пищу.
Эй, куда?
— Ау, уа? — выдал мой язык.
— Аирчик, мне тоже это не нравится, но такова воля Петра Петровича, — проворчал уже не такой уж толстый мальчик по имени Алёшенька, и мы двинулись.
Нужная нам территория оказалась за полосой деревьев направо, если выйти из дома на крыльцо. И она была огромной.
Тут были видны высохшие колосья, несколько участков бурелома из фруктовых деревьев, на которых виднелись небольшие мумии-отморозки плодов.
— Лопату забыл! Сейчас вернусь, — заявил мальчик и пропал.
— Карр! — прозвучало спустя пять секунд, и на ручку коляски, к которой приделали мою люльку, приземлился крупный ворон.
— Ба-бу! — на всякий случай попытался я сказать «кыш».
— Ка-ар, — как-то разочарованно и тихо произнёсла птица.
Создавалось впечатление, что она что-то высматривала. Очень плавно она осмотрелась по сторонам.
А вороны себя так вообще ведут?
Стоило мне об этом подумать, как птица покрылась светом и исчезла.
А в следующее мгновение появился мальчик с лопатой.
И ведь рассказать никому ничего не выйдет. А местный алфавит мне вообще не знаком, вроде бы.
Вот же.
Птица точно была странной.
Но меня успокаивало, что дед упоминал среди своих стихий «призыв». Это должно быть была его птичка!
— Нена, ух! — опустил лопату вниз Обломов Младший. — Вижу! Фух, — перевернул землю и поднял инструмент.
Не могу сказать, что это зрелище мне нравилось. Однако Обломов пыхтел, ворчал, но успешно выполнял задание уже седьмой день.
Отчего-то я подозревал, что «восемь соток», как сказал дед, на самом деле всё же были ближе к восьмидесяти. У Петра Петровича проблемы с математикой? Уверен, что нет.
Однако участок точно был метров сто в длину и чуть меньше в ширину.
Или мне так казалось из-за моих габаритов и того, что я мерил это по времени, сколько я ехал вдоль этого поля?
Пожалуй, не важно. Забавно другое, что каждый раз Алёшенька ставил коляску так, чтобы я мог за ним следить.
Он весьма ворчлив, но деда слушается.
Я же использовал его как артефакт для медитации. Хотя это было больше тренировкой и попыткой запомнить последовательность, которую вечерами повторяли учитель и его ученик, вымотанный физическим трудом.
Я считал до пятисот, а затем зажмуривался.
20-12 трижды, 15-6 трижды… и я сплю.
В теле временами появлялась какая-то загадочная лёгкость. А временами мне начинали чудиться непонятные силуэты из дымки.
И ровно после этого накатывал сон.
После перекапывания Обломов последовательно получил ещё несколько заданий. Сначала он вырыл углубления, а затем засеял их.
А потом дед, как последний гад, позвал нас к бескрайнему полю и сказал:
— А теперь повторимся. Всё, пожалуй, кроме посадки семян, можно было сделать одним движением. Сдвиг пласта! — как оказалось, то в прошлый раз Пётр Петрович не вложился в заклинание или быстро его прервал. Сейчас мир буквально оказался перевёрнут за считанные мгновения.
— Вы это уже показывали! — заявил Обломов младший, и я был с ним полностью согласен, пока пыль, что подняла магия, не улеглась. — А? Не просто разрыхление? А как так?
— Одно и то же заклинание можно немного корректировать в рамках допустимого диапазона. Запомни. Образы, что в твоей голове, — сказал дед и похлопал ребёнка по голове, — влияют на форму заклинания. Но только в рамках определённых возможностей. Да и энергии, фух, пришлось вложить изрядно, — пробормотал весь взмокший старик. — Миллионы лун на какую-то магию этапа Планеты.
— Учитель, я бы понял и словами, — заявил Алёшенька.
— И что? Мне теперь картошку не сажать? — усмехнулся дед. — С полем ты закончил, возвращайся к чтению книг. И найди уже учебник по истории государства!
Постепенно жизнь пришла в своё русло. Я привык видеть, как дед показывает основы магии ученику, а тот бубнит, но старается выполнить задание, что получает.
Шло время.
Моя кормилица несколько раз нас посещала, однако лишь для уборки и передачи бутылочки с молоком.
В основном возня со мной перешла к Алёшеньке.
Кроме того временами приезжали гости. Раз пять отец ученика был проездом, но весь заплаканный быстро уезжал. Якобы, чтобы не рвать сердце, расставаясь.
А вот в августе Алёшенька получил задание, что счёл невыполнимым:
— Теперь ты готов, юный Обломов. Медитация и даже дыхание тобой освоены. По ночам ты чётко излучаешь энергию спутника, а так же, я видел, что трижды ты его пробудил бодрствуя, пусть и не сформировал магию, но земля приходила в движение поблизости от тебя. Так что всё, как бы ты не хотел провала, ты готов. Но, если справишься до конца недели, то обещаю, что напишу рекомендательное письмо, и ты попадёшь в класс с самой доброй учительницей, — заявил дед.
Последнее явно заинтересовало будущего ученика академии, так что он просто кивнул.
Следующие три недели каждый день мальчик брал меня с собой к луковым посадкам (а именно их он посеял на своём участке весной).
— Да, блин, волна земли! — ругаясь, крича, молясь и рыдая, повторял ежедневно малец. Вот оно, горе луковое.
Однако решающим стал день, когда он уже извазюкался в грязи, устал и просто сел.
— Надоело. Может, нужно сначала медитировать? — задался он вопросом, который возник у меня ещё до его первой попытки.
К моему удивлению, я заметил около него переливающуюся из чёрного в песчаный искорку или даже звёздочку.
Такого я раньше не замечал.
— Волна земли! — крикнул Алёшенька, кусок полянки под ним резко рванул вперёд, а сам мальчик, что не сумел ничем ухватиться за траву, сделал кувырок назад.
Фух, я за него испугался, как бы он себе там шею не свернул, но вроде жив.
— Получилось! — радостно прыгал он. А потом до него кое-что дошло. — А как это повторить-то? Волна земли! Волна земли!!! — панически продолжил он. Но ничего не получалось.
Вечером Пётр Петрович сказал.
— Ты молодец, сумел создать волну. Как я обещал, рекомендательное письмо написано.
— Ура! Я могу его получить? — спросил Обломов младший.
— Я обещал написать, я написал. Но я заметил, что ты применил заклинание за день один раз, а энергии у тебя хватало утром примерно на три без учёта восполнения, а после медитации так вообще сумел бы тут всё демонстративно исколесить. Повтори, — медленно проговорил дед, с ухмылкой наблюдая за тем, как радость улетучивается с лица его ученика.
— Ну… ладно, пойдёмте, — неуверенно пробормотал Алёшенька и двинулся во двор.
— Уже иду. Даже Аирчика в свидетели возьму.
