бы и нет. Честно скажу, в последнее время капитан сам не свой из-за этого. Мы думаем четвертый этап летел кто-то из Светозара. Правда, Добромир не давал нам гонщика.
— Да. Задачка.
— Я думаю, эту тему лучше вообще не поднимать. Это опасно. Ильза Раструб зашевелилась. Если она начнёт копать, пиши пропало. Что-то произошло на Каменном молоте, все это признают, но понять не могут.
— У тебя есть мысли по этому поводу?
Ларри вздохнул. У него точно были мысли, на то он и мыслитель, чтобы двигать идеи.
— Давай, удиви меня!
Белый китаец моргал светлыми ресницами, решая, стоит ли делиться своим наблюдением.
— Четвертый номер нашей команды был дверник. Во-первых, потому что резко исчез, во-вторых, было схлопывание пространства, многие это ощутили. Есть еще и, в третьих.
— Ого!
— Представь, я помню, что на Эрвина после эстафеты кто-то напал с ножом, и он…, — Ларри вдруг запнулся, съёжился и побледнел, — да ладно, это всё мои фантазии, не будем об этом. Пойдём к ребятам.
Настроения беседовать с Эрвином и Асанной совершенно не было, но я всё же встала. К чему бегать от судьбы, когда она сама идёт в руки.
За столом царило оживление. С ходу оценив причину веселья, я хмыкнула. Бутылка можжевеловки была на треть пуста.
— Привет! — голос Эрвина был бодр и нахален. Специально товарищ подогрелся, чтобы стать смелее.
— Здравствуйте всем.
Заняла место за столом.
— Ларри уже втёрся в доверие, — прокомментировала сестрица поведение брата, когда он по-свойски сел рядом со мной. Ася посмотрела на Ларри, поджав губы, — и всё разболтал.
— Ну-у, — белый китаец сделал вид, что смущен.
— Сима, — Эрвин решительно начал наступление, — хочешь к нам в команду? Добромир сказал, что ты гонщица.
Я поглядела на чемпиона, словно ожидая его одобрения, за столом мигом стихли разговоры. Всё внимание на меня.
— Надо подумать.
— Долго?
— Ты о чем?
С Эрвином пикировка обычное дело.
— Долго думать будешь?
— Налейте чуть для настроения, — улыбнулась, прервав зрительный контакт с Вышневым.
Снова оживление, можжевеловка нам в помощь. Мне нашли кружку, плеснули в неё бодрящий напиток.
— За нас, — провозгласил Эрвин.
Внутри взвились маленькие вихри. Я посмотрела Вышневу в глаза. Мой персональный рай и ад одновременно. Взгляд скользнул на кулон в вырезе рубашки.
— Мне кажется, тебе понравится в нашей команде, — сказал Эрвин, и я задержала дыхание. Взгляд глаза в глаза, в вены словно впрыснули кипяток, в груди взорвался фейерверк счастья.
— Угу, — выдавила кое-как.
— А где твой дракон? Ты ведь тренируешься?
Восстановила дыхание и способность дышать. У меня было чувство, что я вынырнула из воды, после трёх месяцев в глубине, и это мой первый вдох. Нет смысла возвращаться к теме, по которой мы сломали немало копий. Чего только стоило «дракон сам выберет правильный путь», и ответ Эрвина «он выберет, где лучше набить утробу».
— Мы с драконом уважаем личное пространство друг друга, тренируемся…, когда у нас… есть желание.
На последних словах ложка со стуком выпала из моих рук. Голова взорвалась болью, в животе провернулся острый бур, мысли вылетели из головы. Судорожно дыша, я поднялась на дрожащих ногах, лоб покрылся испариной. Моё лицо, по-видимому, исказилось судорогой, потому что в глазах собеседников отразился неимоверный испуг.
— Тебе плохо? — первым поднялся Добромир.
— Нормально.
Я судорожно пыталась определить, откуда пришла напасть.
Со скамьи вскочили Эрвин, Асанна и Ларри.
— А-а! — не смогла удержаться от крика, очередной приступ вонзился в тело.
— Где болит? — Асанна осторожно коснулась моего плеча.
Затуманенным злым взглядом оттолкнула её и всех остальных. Мне не нужна их помощь. Сейчас у меня единственное желание подальше уползти отсюда.
— Прочь…с дороги.
Боль чуть отпустила, я готова забиться в любую щель, лишь бы оказаться в одиночестве. Слабые ноги понесли меня к домику, сделав несколько шагов, я обернулась к застывшей в немом изумлении компании.
— Не беспокоить! — пронзительно рявкнула в надежде, что народ ринется за памперсами для себя.
Ответом мне послужила сцена «монстр и его жертвы», я на глазах превращалась в чудовище.
По пути, на случай если станет совсем невмоготу, взглянула на близлежащие кусты. Не подойдут — слишком мелкие. На последнем дыхании, поднялась по ступенькам, придерживаясь за хлипкие перила, дернула дверь своего пристанища и плашмя упала внутрь комнаты.
Лачуга ведьмы качалась передо мной, земля уходила из-под ног, я хваталась за траву, боясь упасть, хотя, ниже падать некуда.
— Мара!
Я кричала как бешенная, стараясь заглушить панику от того, что мне не подвластно.
— Мара!
Меня скрутило от боли. Я укусила ладонь, лишь бы остаться в сознании. Когда это прекратится?
— Мара!
Внезапно боль отпустила. На пороге лачуги стояла ведьма, держа в руках куклу — мою копия. Космическая скорость — единственное спасение от бабкиной иглы, которую она занесла над бедной куклой.
На мой остаточный скулёж бабка не обратила внимание.
— Лея пропала, — сказала ведьма, и я замолкла. Девочка — солнышко, знающая пути исчезла?
— Вот, — из обмякшей ладони Мары выкатилась руна Зарха. — Оракул.
— Что это? — в груди начал закручиваться маленький смерч.
Ведьма поглядела выцветшими глазами на небо.
— Оракул, — прошептала она, словно боялась, что кто-то её услышит, — священный камень кругляшей. Люди добрались до него. Через Лею.
Болезненные колокольчики стучали в висках, в горле пустыня Сахара. Высотомер должен быть восстановлен, люди Ильзы сделают всё возможное, чтобы добыть большой антракс.
— Лея знает, где он?
— Она видящая пути, может найти. И ты можешь. В тебе сила цветка, используй её.
Ведьма, острием палки ударила в утрамбованную почву, вырвав из неё комки сухой земли. Моя душа в этот момент словно распалась на фрагменты. Зуб на зуб не попадал от нервной тряски, колени подкосились, тело стало ватным.
— Как выглядит Оракул?
Мара несколько секунд буравила меня слезящимися глазами.
— Его ни с чем не спутаешь.
Из смелой отчаянной девушки я превратилась в перепуганного ребенка. Теперь мне навечно быть заложницей кругляшей. В памяти мгновенно всплыла картинка из Мглы и голос ведьмы. Не уберегла, не смогла.
Перед глазами моя рыженькая спасительница и её маленькие пальчики, терзающие зажим на ошейнике. Бедная моя, смелая Лея. Оракул меня не интересует. Бездушный камень не имеет ни одного шанса против девочки. Решение требовалось сейчас, сию минуту.
Ни одной подсказки, молчание ведьмы более чем красноречиво. Сердце рвалось из грудины, в животе закручивались тошнотворные вихри. У меня не было иного варианта, кроме самого безумного. Если чуть промедлю, растекусь лужей от страха.
Я боялась до спазма в горле, до остановки сердца, до безмолвного отчаянного крика.
Я умирала от
