class="p1">Надрывный плачь девочки перешёл в истерические рыдания.
— Я не хотела. Всё из-за меня. Прости. Мара, прости! Я виновата!
Захлёбываясь слезами, она кричала ведьме, заставлявшей её выпить воды. Горестный плач превратился в бессвязное бормотание, и наконец, Лея затихла в руках ведьмы. Мара осторожно отвела скованную цепью девочку в лачугу, моя нервная система разжала тиски, пронзительная боль во всём теле предъявила права, и я отключилась.
Сквозь дымку дурмана услышала ругань ведьмы, плачь Леи. Что там происходит? Зачем она мучает её? Неужели так трудно снять ошейник! В лиловом тумане ведьма с кривыми ножницами, с пилой, с кусачками, с разломанным кольцом в руках. Мне всё это снится, или это правда?
Окончательно пришла в сознание, когда Мара принялась за меня: зафиксировала перелом на руке и ноге, привязывая к конечностям деревяшки, смазала порезы тёмной мазью, обложила горячими антраксами, напоила отваром, укрыла одеялом и оставила спать на поляне около костра. Затихающая боль и блаженный сон — моё спасение. Сознание «моргает» несколько раз, я постепенно погружаюсь в океан мутных грёз.
Ночью проснулась от звуков дождя. Ведьма соорудила надо мной небольшой навес, по нему весело топтались ножки маленьких гномиков — дождинок. Вода стекала с обвисшего края парусины тонкой струйкой и лилась на землю. Монотонные звуки дождя — чарующая колыбельная для измученного тела. Похоже, в питьё Мара накрошила своих «кактусов» и сон-травы. «Кактусы» имели свойства обезболивать, а сон-трава дурманила голову.
— Спи уже, дурында, — голос ведьмы пробился в сознание.
Сырое утро было такое же хмурое, как и ведьма, снующая мимо меня. Видимо, уже узнала, что Оракул утащили люди Ильзы, злиться, но удивительное дело, молчит, сдерживается. Перебравшись поближе к костру, я понемногу приходила в себя не столько физически, сколько душевно. Меня, как и Мару, разбирала злость, кусала за все болючие места в теле. И всё из-за Оракула.
Я чувствовала себя пифией, которую лишили принадлежащего ей по праву священного инструмента. За время, проведённое в пещере с антраксом, я, если честно, присвоила его, и теперь ощущала его изъятие из своего храма, как глубоко личную потерю. Где я теперь смогу впадать в транс, наполняться силой и получать неясные образы.
Про «неясные образы» я, конечно, сильно преувеличивала, но, возможно, при сохранении здравого рассудка и чёткого намерения я могла бы получить ответ на свой вопрос. А вопросов у меня была тьма, раньше я просто не знала, что их можно задавать.
Мозг безостановочно рисовал варианты возвращения Оракула. Главная проблема для меня была не в собственной безопасности, а в возможностях. Смогу ли я «транслюкировать» огромный камень? В голове круговорот противоречивых идей и мыслей.
Ближе к обеду ветер разогнал мрачные тучи, и солнце появилось в просвете облаков. Пришлось пить противное лекарство Мары, и раскладывать горячие камни на тело самостоятельно. Лечение камнями мой самый любимый вид терапии, эффект от него не сравниться с горьким настоем и щипучей мазью.
Из лачуги маленькими шажками вышла бледная Лея. Она подобралась к костру, осторожно присела на чурочку. Судя по её аккуратным движениям и тяжким срывающимся вздохам, нагоняй от ведьмы она получила знатный. Воспитательные методы Мары, противоречили моим жизненным принципам. Но кто спорит с Марой? Есть единственно правильный ответ, в здравом уме дураков не найдётся. Хотелось утешить ребенка, снедаемого чувством вины.
— Иди ко мне, — позвала девочку, протянув руку.
Лея осторожно переставила чурочку, села ближе, вложила пухленькие пальчики в мою ладонь. Мы поглядели друг на друга. В наших соединённых взглядах отголоски вчерашней истории и ужаса, который пришлось пережить один на двоих. Мои глаза говорили, ты не виновата. Лея ответила робкой улыбкой.
— Не сердишься на меня? — шепнула она, и лицо загорелось костром веснушек. В её взгляде все оттенки раскаяния и растерянности, но там и… надежда.
Мне требовалось время, чтобы правильно сформулировать то, чего я, как и провинившийся ребёнок, страшилась коснуться.
— Сильно испугалась?
— Нет, только, когда ты уронила меня… нечаянно.
Теперь уже покраснела я. Трудно признаться, что уронила намеренно, не удержав своё сознание. Вот такая она — брешь в моей драконовской ипостаси. В экстремальной ситуации Искра стала спасать свою шкуру, хотя я всеми способами пыталась её контролировать.
Улыбка Леи вывела меня из транса, в этот момент она — самое сильное обезболивающее для моей души. Не всё потеряно, подбодрила себя, и на солнце бывают пятна.
— Как ты попала к Ильзе? — спросила шёпотом, чтобы Мара не услышала. Ведьма неподалёку собирала ветки для костра.
Лея вздохнула, виновато отвела взгляд.
— Помнишь сумочку, которую подарила твоя подруга? Я всё время играла с ней, складывала туда… свои сокровища. А потом… захотела посмотреть какие ещё красивые вещи есть у людей. — Лея опять протяжно вздохнула. — Я пошла туда, где были сумочки, там меня схватили, а потом отвезли к ней.
— Что она сделала?
— Потребовала показать, где находится самый большой антракс.
— Угрожала тебе?
— Она приказала казнить человека на моих глазах, если откажусь найти камень.
У меня ком в горле, я погладила девочку по волосам, у неё из глаз беззвучно выкатились слезинки.
— Ты когда-нибудь каталась на драконе?
— Нет. — Взгляд Леи прояснился, солнышко вспыхнуло на мокрых ресничках, она рукавом вытерла ручейки на щёчках.
— Как-нибудь я прокачу тебя, — заговорщицки улыбнулась маленькой кругляшке и подмигнула. Лея хихикнула, зажав рот ладошкой. Я прыснула в ответ, оглянулась на ведьму, подходящую к костру.
— Секрет, — прошептала Лее, она согласно кивнула в ответ.
Мара грозно посмотрела на нас, от этого ещё сильней нас разобрал смех. Мы никак не могли остановиться, стресс выходил приступом неконтролируемого хохота. Ведьма положила около меня палку с рогатиной на конце.
— Костыль тебе, — сказала ведьма и отвернулась. — Бестолковки, — пробубнила она, скрывая улыбку, а мы зашлись смехом. Кажется, это заразно.
К утру следующего дня я проснулась с колотящимся сердцем. Спросонья не смогла понять причину, безумно шаря глазами вокруг. Спустя несколько минут, как только остановила возбуждённую круговерть мыслей, поднялась и поковыляла к лачуге с самодельным костылём под мышкой.
— Мара! Мара!
Ведьма с недовольным видом появилась на пороге.
— Чего орёшь спозаранку как драконица перед случкой?
Как же бесит меня эта бабка!
— Мне нужно возвращаться.
Знание, что я должна быть в Овечечке, сейчас в каждой частице моей внутренней сути. И пусть тело не восстановилось, но душа кричала, требуя спешить.
— Найди другой способ для срочного вызова, — добавила, увидев недовольное лицо Мары, — не используй куклу, на мне и так живого места нет.
Ведьма скривилась в ответ.
— Лея, вынеси мазь, — закричала внутрь жилища.
Через минуту оттуда вышла Лея с жестяной банкой в
