врагом, но я не думала, что маг выступит против. Я — их город, их свобода, — она полезла в мусорные мешки, провела пальцами-когтями по серебряной ленте на ее горле. — Как он мог меня сковать!
Он поступил чудовищно, — согласился Марси. — Потому я тут. Я могу тебе помочь.
— Знаю, — сказал дух, пронесся сквозь толпу, как крыса, и оказался перед ней. — Потому я впустила тебя. Ты — не трусиха, как он, — она улыбнулась Марси. — Ты ходила со смертью, но не боялась. Теперь ты можешь ходить со мной, — ее улыбка стала шире. — Я сделаю тебя своей.
Нет, — твердо сказала Марси. — Я польщена, но у меня уже есть дух.
— Но я лучше, — возразила СЗД. — Я — лучший город в мире! Все меня хотят, включая тебя. Ты жила тут. Это делает тебя моей, а если ты моя, ты можешь сломать это, — она указала на серебряную петлю на своей шее. — Это хорошо для нас обеих. Освободи меня, и я дам тебе то, чего он хочет. Мы порвем дверь, которой он так одержим, и сделаем Мерлином тебя. А потом у нас будет сила, а у него ничего не будет.
Гнев духа снова рассек Марси, как ржавый нож, но куда тревожнее чувства было то, что оно отмечало. Она была с Призраком достаточно долго, чтобы знать, что означала эта эмоция. Дух СЗД могла быть переполненной, но она была все еще новой и растерянной, как Призрак, когда она его нашла. В отличие от Пустого Ветра, СЗД некому было помочь, не было даже котов. Она родилась с Мироном и его цепями. Конечно, она была такой нестабильной. Ей нужен был настоящий Мерлин, тот, кто будет ее спутником во всем этом. Но, хоть Марси не могла стать такой для нее, она могла помочь.
Я не должна быть твоей, чтобы дать тебе свободу, — сказала она, глядя в сияющие оранжевые глаза духа. — Уверена, он тебе этого не сказал, но Мирон не имел права тебя сковывать. Смертные Духи должны выбрать человека, который лучше им подходит, не наоборот, и это не происходит через цепи. Не знаю, как он так тщательно себя сковал, но если ты пустишь меня ближе, я смогу сломать это, а потом ты сможешь делать, что хочешь. Пойти домой, вернуться в свой город и найти мага, который не будет тебя мучить. И не понадобится ничего ломать.
Надежда была на большее. Марси не знала, могла ли она сломать безумие, которым Мирон сковал духа. Но, как он сам сказал, все, что создал человек, человек мог сломать. Ей нужно было убедить СЗД, чтобы она подпустила ее близко, чтобы попробовать. Но игра Марси, похоже, работала лучше, чем она ожидала. Она едва озвучила предложение, СЗД бросилась вперед и схватила ее ладони.
— Да! — завопила дух, ее голос был ревущим и хаотичным, как бушующая толпа. — Сделай это! Освободи меня, и я заставлю их обоих заплатить за то, что они сделали.
Ненависть в ее голосе в конце была новой и ужасной. Она не была резкой, как гнев, но была больше и сильнее. Ненависть поднялась туманом в городе, сделав огни тусклым, превратив толпу вокруг них в дикую. Внезапный рев их злых голосов так пугал, что даже Марси — которая умерла после действий Хозяйки Озер, и которая сама предложила эту идею — помедлила.
— Чего ты ждешь? — осведомилась СЗД, сжимая серебряную петлю обеими руками. — Освободи меня!
Освобожу, — пообещала Марси, хоть не приблизилась. Она не обижалась на гнев духа. Она видела, что бедняжка была рождена в крови и прикована с момента пробуждения. Алгонквин и Мирон обходились с ней как с оружием, ломом, чтобы открыть Врата Мерлина для того, чтобы уничтожить СЗД и всех Смертных Духов, как она. Она заслужила злиться. Марси тоже, но, в отличие от города, она не родилась сегодня. Она знала, что буйство из ярости, хоть и праведной, всегда приносило последствия. — Я не прощаю Мирона или Алгонквин, — осторожно сказала она. — Ты имеешь право хотеть их головы на тарелочке за то, что они сделали, но ты — очень большой дух. Если ты гневаешься, ты можешь уничтожить не только своих врагов.
— И что? — закричала она. — Я — СЗД! То, что я разрушаю, я могу отстроить. Все всегда можно отсрочить.
Не людей, — сказала Марси. — Места и вещи можно восстановить, духов можно возродить, но смертные просто умирают. Посмотри на меня, — она прижала ладони к своей груди. — Я мертва. То, что я говорю с тобой сейчас, чудо, которое зовется Пустым Ветром. Если я вернусь в мир живых, то только из-за чудес, но не всем так везет. Остальной твой город, твои люди… у них нет того, что есть у меня. Если ты ударишь по Алгонквин, это будет оправданно, но не стоит при этом уничтожать свои владения.
— Если ты мне не поможешь, ты бесполезна, — прорычала дух, приближаясь. — Я не должна была тебя впускать. Ты уже мертва. Я могу закончить работу.
Я в курсе, — гневно сказала Марси. — Думаешь, я не знаю, как рискую, придя сюда? Мой дух переживает. Но я сделала это, потому что не могу дать Мирону и Алгонквин победить. Это делает нас союзниками, и я не говорила, что не буду тебе помогать. Я просто пытаюсь убедиться, что ты понимаешь, что на кону. Алгонквин уже затопляла Детройт однажды.
— Думаешь, я не знаю? — завопила СЗД. — Я тонула! Но теперь все иначе. Ты говоришь так, словно я захожу в ловушку, атакуя, но Алгонквин должна бояться. Из нас двоих я — больший дух, значит, я — не ее город. Она — мое озеро, но только это не дает мне поставить ее на место, — СЗД потянула за серебряную веревку на шее. — Мы обе хотим одного. Освободи меня от оков, и я ударю по Алгонквин так сильно, что она больше не поднимется.
Это было очень заманчиво. Было ясно, что выпускать юного, гневного и неуправляемого Смертного Духа в мир было плохой идеей. Но СЗД была типом духа, ради которого Марси боролась все это время. Она была Смертным Духом, магией людей. Ее гнев не был безумием зверя в клетке. Это был гнев человечества на Алгонквин, духа, который утопил миллионы людей и забрал себе их город.
В отличие от людей, создавших ее, СЗД была достаточно большой, чтобы дать отпор. Если Марси освободит ее, она не только не пустит Мирона во Врата Мерлина, она сможет выгнать Алгонквин из СЗД. Навсегда. Это стоило риска.
