мотает их в разные стороны.
– Куда хочу, туда лечу? – понимающе кивнула вороница, начёсывая млеющую на её коленях Мышку. – Только вот забывают, что и от них могут полететь прочь.
Она испытующе покосилась на Таню.
– О чём задумалась?
– О Вике. Сама видела, характер у неё тот ещё… Не знаю, как она перенесёт такое изменение в жизни.
– Ну да… Только что под крылышком дерржали, в клювик всё вкусное вкладывали, а сейчас ррраз, и на морроз. Мол, во всём виновата. Кто-то же должен быть виноват, рраз ты не далась себя обвинить.
– Так и получается, – кивнула Таня. – И кажется, что мне было как-то попроще. У меня-то особых иллюзий не было.
– И что будешь делать? – норушь уже прикинула, как придётся изменять их жизнь, если Таня решит пригласить к себе сестру.
– Попытаюсь помочь, если будет надо… – вздохнула Таня.
– Но она же тебя обижала! – напомнила Крылана.
– Да что с неё взять?
– Возьмёшь сюда? – осторожно уточнила Шушана.
– Нет, зачем? У неё есть мама и отец, есть бабушки и дедушки. Я не знаю, как там с Семёном… Насколько он любит дочь, но мама Вику точно любит, просто сейчас не знает, кого обвинить, вот и увлеклась. – Таня покачала головой. – Я не могу взять Вику и её переделать, да и не надо это, но вот если ей будет нужна моя помощь, постараюсь поддержать.
– А мать?
– А что? Она взрослая, сама пусть решает, как ей жить. Чем я ей могу помочь? Назваться виноватой, чтобы ей было привычнее кого-то ругать и винить в том, что сама же не так сделала? Нет уж, спасибо. Ни ей это не поможет, ни мне не нужно.
Норушь и Крылана облегчённо вздохнули, обе опасались, что Таня не сумеет удержаться на тоненькой грани между вполне понятной жалостью и сочувствием и ненужной никому жертвой, которую привычно потребят её родственники.
Ночью Таня никак не могла уснуть, в конце концов встала, подошла к окну и увидела, что небо неожиданно ясное для январской Москвы, что в окно заглядывает крупная и яркая звезда, и вспомнила, что сейчас Рождественский сочельник – время ожидания чуда, тихое и радостное, как это неожиданно открывшееся звёздное небо.
«Каждый совершает ошибки и в любой момент может повернуть не туда… Каждый в чём-то когда-то был не прав. Но как бы мне хотелось, чтобы мама всё-таки хоть немного, самую чуточку вспомнила о том, что она мне нужна… Чтобы не загнобила Вику. А ещё мне очень хочется, чтобы я никогда не забывала, что так, как они, жить нельзя! Чтобы никогда не причинила такую же боль своему ребёнку, ну, если он или она у меня будет».
Таня представила, каким мог бы быть её ребёнок, и невольно заулыбалась, не зная, что уже физически не сможет себя вести подобно своей матери – слишком уж хорошо выучила урок.
А вот уроки её семейству только предстояли. Впрочем, каждый сам выбирает и свою дорогу, и то, что именно оставляет на ней. Причём частенько не задумываясь о том, что оставленное возвращается с избытком.
Глава 29. Передача гнева с доставкой
Ну, конечно же, дело этим не закончилось… да и не могло закончиться. Когда человек перестаёт искать причинно-следственные связи между своими поступками и их результатами, охотно убеждая себя в том, что всегда кто-то виноват в его ошибках, очень трудно отказаться от этакого удобного вечновиноватого!
Раньше, когда в семье Ирины бывали какие-то ссоры и раздражения, она чётко знала, что это всё из-за Таньки! Конечно, из-за неё – это она мешает Семёну, постоянно раздражая его, это она занимает место, которое нужно Викочке, это из-за неё вечные проблемы у самой Ирины.
Когда Таня вышла замуж и уехала из квартиры матери, сразу стало как-то проще, свободнее и легче дышать. Да ещё, практически одновременно с Танькиной свадьбой, Семёна повысили по работе, у Вики сменился классный руководитель и ей стало легче учиться по тому предмету, который вечно «провисал», а она сама перешла на работу ближе к дому. То есть в семье стало меньше конфликтов и проблем, причём всё это было совершенно не связано с Таней.
Только вот… для того, чтобы это понять, надо было задуматься, а не быть свято уверенной, что это с уходом Таньки жизнь стала гораздо лучше и веселее. Задумываться на эту тему Ирина не привыкла, так что теперешнее внезапное ухудшение моментально связала со старшей дочерью. А та ещё и отбрила её, вместе со всеми претензиями! Да кто бы такое спокойно пережил? Ну уж точно не она!
Поэтому Ирина начала упорно дозваниваться до дочери, а не дозвонившись, послала гневное послание о том, что Таня несёт окружающим одни проблемы!
«И недаром тебе муж изменять начал и смылся от тебя не просто так! И никого у тебя нет и не будет, просто потому что ни один нормальный мужик с такой жить не захочет!» – выдала Ирина заключительные строки послания и почувствовала, что ей полегчало… А что? Если уж у неё счастья в браке нет, то и Таньке не положено!
Опять же… логики никакой даже близко не стояло, даже не подлетала она туда, но сердце Ирина отвела, и как-то не так тяжело стало за порушенное «из-за Таньки» семейное счастье.
Таня не брала смартфон по причине его странного исчезновения, которое объяснялось очень просто – Терентий уволок вредную звонилку куда подальше и спрятал в диван Врана.
– Если уж кому и подпрыгивать от этого трезвона, то это птенчику нашему чернокрылому! Ибо нeфиг котикам гадости делать! – рассуждал Терентий, так и не простивший Врану приклеенную к ДСП лежанку.
Поэтому к моменту обнаружения смартфона Ирина уже утомилась и звонить перестала, а вот послание Таня прочла… Невесело вздохнула, удалила длиннющий, сочащийся раздражением и гневом текст да и отправилась на работу – праздники праздниками, а её, родимую, никто не отменял!
Правда, удалить эти слова из памяти гаджета было значительно легче, чем стереть их из своей собственной памяти!
«Никчёмная! Муж не смог с тобой жить, и никто не сможет! Недаром вон уже сколько времени после развода прошло, а у тебя даже ухажёра нет! От тебя всем вечно одни проблемы! Так и останешься высохшей старой девой».
Да знала Таня, отчего всё это написано – раздражение и характер, раскрутившись смерчем из-за семейной драмы, попросту не помещались в Ирине, требовали выхода.
«А кто у нас вечный громоотвод? Правильно! Таня, то есть я. Вот в меня и метнули всё, что на душе скопилось», – успокаивала себя Таня, осматривая принесённого на приём мягонького сирийского хомяка.
«Тебе, дружище, хорошо! – думала она. – Ты взял, всё лишнее из защёчных мешков выкинул и дальше помчался, а люди так не могут. Вот мне бы и выбросить да забыть прочитанное, а
