подвале дома главы Меры.
Внизу творилась вакханалия. Раструб сошла с ума. Я знаю, почему она вопит, как потерпевшая, требуя, чтобы Мерина опустили вниз. Всё, что произносилось на Высотомере, записывалось на нестираемый носитель — кристалл.
— Верг Хоржак, Ильза Раструб и Мечислав Княжич были членами команды Чернорая. Верг Хоржак всегда завидовал капитану и чемпиону гонок — Мечиславу, он тиранил свою жену Риту Хоржак, которой удалось с малолетним сыном сбежать от него. Рита попросила убежища у Мечислава Княжича. Мечислав Княжич фиктивно женился на Рите и усыновил мальчика. По приказу Ильзы Верг пленил двух драконов и приказал их истязать горячими плетьми в Калитке, чтобы через драконов выйти на дверника.
От дурного визга Ильзы Раструб гвардейцы как бараны носятся вокруг помоста, не зная, что делать. Верг мечется и орёт, дёргает рычаг управления, ничего не в состоянии изменить. Слова пифии настигают изуверов, забивая последние гвозди в крышку их гроба.
— Ильза Раструб, угрожая расправой девочке-кругляшке, заставила показать место, где лежал священный камень кругляшей и похитила его. Этот антракс сейчас находится в основании Высотомера. Ильза и Верг под прикрытием поимки дверника, постараются оправдать свои действия, но им это не удастся. Ильза Раструб и Верг Хоржак потеряют всё: должность, имущество, власть и неприкосновенность. Остаток дней они проведут в забвении и нищете. И последнее. Мир Верховии ждёт эра процветания и любви, если у жителей изменится отношение к дверникам и восстановится мир между людьми и кругляшами.
Когда я вышла из транса и замолчала, Высотомер медленно двинулся вниз. Он беспрекословно подчинялся моей воле — воле своей пифии.
Паника и смятение внизу достигли апогея. Гвардейцы наперевес с оружием, Ильза с Вергом за их спинами напротив входа на помост. За десять секунд до остановки, я точно чувствовала время, крепко сжала кулаки, а потом резко разжала их, одним движением освободив пленников, шепнув на ухо каждому.
Возьмитесь за руки
Из-за шума никто не заметил, как с узников спали оковы, и освобождённые как по команде притиснулись друг к другу.
Высотомер замедлил ход, до остановки осталась секунда. Бешенные визги Ильзы переплелись с истеричными командами Верга. Они впопыхах торопились наброситься на меня и растоптать. Но они опоздали. Ещё вчера.
Готовность номер один! Высотомер остановился, я очутилась за спиной Эрвина, блаженно вдохнула его запах, обвила руками и прильнула к нему.
Когда-то я просила о чуде, представляла себя и Эрвина обнявшимися, осыпала нас золотой пыльцой цветка, с замиранием ждала ответа, которого при таких усилиях не могло не быть. Оказалось, что я совсем не гений медитации, потому что чуда не случилось, а держаться в радостной фазе сотворённого мира было глупо. Я загнала себя в рабство, когда решила, что знаю как должно и не должно быть, в тот момент собственноручно отрезала себя от божественных путей.
Спустя время, интуитивно я дала свободу своим желаниям, позволила жизни вести себя. Подсознательное знание, что вся картина того, как мы с Эрвином счастливы, ещё не могла проявиться физически, но полностью присутствовала на уровнях более высоких измерений. Она облегчила мне путь к Источнику. Позволение шаг за шагом вело меня к нему.
Драконы Гром, Лара, Дюк и Яго встретили нас оглушительным рёвом. У Верга хватило ума, не убивать их, а только усыпить. Вся растерянная мгновенной сменой обстановки группа бывших пленников стояла в леваде Овечечки и озиралась, стараясь осознать произошедшее.
Я разомкнула руки, которые ни в какую не хотели размыкаться, словно отдельно от меня зажили своей жизнью. Эрвин медленно повернулся ко мне, чуть не утопив в море чувств, которое плескалось в глазах.
— Нам надо к Ледяному озеру.
— Сима…
— Меня зовут Соня. Я тогда пошутила.
Тону в его бездонной глубине глаз, зависаю, словно рыба на крючке. Эрвин делает невидимый шаг навстречу, но Добромир обрывает наш зрительный контакт — разговор двух душ.
— Соня, полетишь со мной?
Он так уверен, что я выберу его — единственного, кто смог пробиться сквозь завесу забвения. Но наперекор всем рациональным доводам я хочу быть с Эрвином. У меня сейчас нет сил быть вежливой и благодарной, маскировать своё истинное желание. Случись взгляд Добромира, полный ожидания и надежды, в первый миг нашего знакомства в лагере перед гонкой, я бы лишилась чувств от потрясения. Человек, спустившийся из пантеона Богов на землю, обласканный фортуной, женским обожанием и золотым тельцом, счастливейший из смертных, приготовился услышать «нет». Набираю воздуха в грудь, и…
— Соня дала согласие лететь со мной, — говорит Вышнев. Его уверенностью можно пилить ржавые трубы.
— Да, — выдох облегчения.
Невозмутимость Добромира даёт трещину, на его лице досада, разочарование и отчаяние. Его болезненная реакция не сбивает мои настройки. Когда-то давно моя душа выбрала Эрвина, ей безразличны игры разума и здравый смысл.
После побега из здания Меры все двигаются, как в замедленной съёмке. Кандалов нет, а словно они ещё есть. В полном молчании наша группа рассаживается на драконов. Маленькая заминка происходит, когда Мечислав просит Асю уступить ему Яго, он хочет лететь вместе с Авивией. Асанна отдает своего дракона без возражения и садится к Ларри. Только Добромир в одиночестве поднимает Грома и самый первый взмывает в небо.
Путь к озеру проходит как в тумане. Я бы могла лететь так вечно, прижавшись к Эрвину и уткнувшись носом в его затылок. Наполнив сердце молекулами любимого запаха, кладу голову к Эрвину на плечо. Я слышу стук его сердца, замираю от счастья, потому что наши сердца бьются в унисон. Золотые блики солнца проникают сквозь закрытые веки. Мне не открыть глаз, слишком слепящее солнце, слишком всеобъемлющее счастье, слишком великое блаженство.
Ветер прохладными струями ласкает пылающее лицо. Я прижимаюсь сильней к спине Эрвина, его одобряющий взгляд через плечо даёт мне полный допуск. Нежность пропечатывает каждую клеточку моего тела, проникает в ДНК, закручивается спиралью и шепчет «люблю».
Я указываю, куда приземлиться. Это наше с Эрвином место, хотя он не помнит этого. Не помнит, как делал перину из хвойных веток, укрывал меня широкими листьями, согревал в объятиях. Воспоминания сладкой волной дурманят, мы осторожно плавно снижаемся. Когда вся компания оказывается на берегу, я сбрасываю башмаки и направляюсь к воде.
— Соня, не ходи туда. — Эрвин догоняет меня, заглядывая в лицо, — озеро опасно.
Я задерживаюсь у кромки воды, улыбаюсь ему, прямо в одежде шагаю в воду и небольшим кивком зову за собой. Оракул полностью излечил меня, я не хромаю, рука не болит. Несколько неторопливых шагов в глубину. Вода по
