же немного пошёл в сторону… а пёс, видимо, испугался и замер, поджав под себя лапу.
Удара я не почувствовала, но то, как близко мы проехали от собаки, наводит на нехорошие мысли. Все же, наверное… мы ее… сбили…
— Демид… — шепчу еле слышно, как только машина остановилась, и боязливо ощупываю напряжённым взором обочину.
— Папа!
— Так, ничего не боимся. Все нормально. Я его объехал. Мы никуда не въехали. Так что сейчас я выйду, проверю, что пёс убежал, и мы спокойно едем дальше.
Я выхожу вслед за Демидом, и мой взгляд сразу наталкивается на скулящий комочек в метре от машины.
Сердце обливается кровью, неужели мы все-таки сбили его? Ему же больно… а вдруг у него лапы…
Мишка шокированно наблюдает в окно. Будь возможность, он бы прилип к стеклу.
— К собаке не подходить. Я сам. Может отреагировать агрессивно, — краткое пояснение, но я все равно делаю пару шагов вперёд.
Тихий успокаивающий голос Демида проникает в кровь и обещает, что все будет хорошо…
— Ну что ты… тииихо, тииихо, я тебя не обижу, — осторожно двигается к собаке. Пёсик даже не скалится. У него печальная морда, и он продолжает скулить. — Ты что ж так выскочил неожиданно, тебя даже на обочине не видно было.
Да, собачка грязная, шерстка испачканная, тёмная. На животе мелкими кусками прилипшая грязь и сосульки из шерсти. Он так жалостливо смотрит на нас. И он, кажется, ещё щеночек. Его и правда не видно было…
— Малыш. Поедешь с нами? Тебе бы лапки осмотреть. Проверить, чтоб повреждений не было.
Пёсик боится, дрожит. Внимательно следит за каждым движением Демида, а тот вплотную не подходит, неторопливо уговаривает.
— Я сейчас его в салон отнесу. Влад, ты назад пересаживаешься. А он под моим присмотром будет. Пойдём, мелкий? — обращается к пострадавшему. А щенок лишь настороженно поджимает уши. — Замерз, да? — и все таким же тихим уверенным голосом продолжает уговаривать пса вести себя тихо и не кусаться. — Тебе будет намного лучше, если ты с нами поедешь. Только уговор — не кусаться. Ну? Ты же меня понимаешь, да? Ты же уууумный, по глазам видно… давай я тебя отнесу. Я буду осторожен, обещаю… согласен?
Пёсик, видимо, привык к людям: когда Демид протянул руку, зверь, хоть и настороженно, но ткнулся носом и разрешил себя погладить по голове.
Усадил Демид его на переднее пассажирское сидение. Пока кажется, что все не так уж и плохо. По пути мы заехали в магазин, купили псу сосиски. А он с жадностью набросился на ужин.
В ветеринарной клинике мы потратили довольно много времени. Пёсик очень нервничал и громко скулил. Так жаль его было.
Переломов нет, лишь немногочисленные ушибы. Передвигаться он будет медленнее, чем обычно.
— Папа, а погладить?
Сыночек с искренним сожалением смотрит на бедное грязное животное. Пожалеть хочет. Мы только что вышли от врача и ещё не понимаем, что делать дальше. Оставлять его на дороге не хочется. А к Демиду везти… я не могу уговаривать мужчину, это ведь не мой дом.
— Миш, давай немного попозже. Он ещё боится, — Демид подходит ко мне и шепотом уточняет. — Влада, я бы не хотел, чтоб Мишка его трогал. Мало ли что. Животное уличное. И укусить может, и облаять. Никаких прививок нет. Он же дикий.
— Да я понимаю, все правильно… ну… и что будем делать?
Глаза Демида горят огнём, ему тоже жаль пса. Щенок ещё только растёт, хоть уже и довольно внушительных размеров. А я уже несколько раз успела капнуть Демиду на мозги, что бросать «пострадавшего» нельзя.
— Заберём пока с собой. Переночует у меня. Дальше видно будет. Поехали, корм ему зацепим. И кость какую-нибудь.
— Я смотрю, ты сегодня добренький.
— Ой, да куда от вас денешься. Ты уже три раза сказала, что ему жить негде, — он возмущается больше для красного словца. А сам с таким состраданием смотрит на щенка… виновато. — Да и правда жалко его, замёрз ведь.
***
— Папа, он кушает! Кушает!
Сыночек тычет пальчиком в гостя и наблюдает за тем, с каким энтузиазмом пёсик набросился на сухой корм.
— МИША! Отойди от него. Он дикий. И к людям не привык.
— А мне кажется, он ведёт себя довольно прилично. Не рычит. Но да, ты, конечно, прав. Лучше держать Мишку от него подальше. Тем более, когда собака ест.
Трогать животное мы не стали. Пёс занял место возле стены в огромной гостиной и с интересом наблюдал за нами. Он уже успел обнюхать диван и небольшой круглый ковёр по центру комнаты. А Демид уже предупредил его, чтоб не смел ничего грызть. Ну что ж, посмотрим, насколько это сработает.
— Купать будем малого сегодня?
— КУПААААТЬСЯЯ-ААА!!!
Демид счастливо улыбается и лениво произносит:
— Видимо, уточнять не было смысла.
В ванной мальчишки играли долго. Я заметила, что Демиду нравится это занятие. А мне безумно нравится, как вальяжно и уверенно он расстёгивает пуговицы рубашки и стягивает ее с себя. Чтоб не намочить.
Я выхожу из ванной, с трудом оторвав взгляд от его плоского живота. Почему-то страшусь наступления ночи…
— Влада! Мы минут через десять выходим! Ээй! Ты меня обрызгал! — громкий детский визг перебивает мужской голос и счастливо отдаётся эхом от кафеля. — Ну все…. Ну держись!
Улыбаюсь про себя. И глубоко вздыхаю.
Я о таком даже и мечтать не могла. Не думала, что спустя годы у нас с Демидом снова будет вот так: трепетно, сладко, до щемящей боли в груди. Даже не верится…
— Мама! Мы уже вышли! — догоняет на кухне радостный Мишкин голос.
— И мы хотим молока с печеньем!
— Хорошо, сейчас быстренько все организуем, — мальчишки, кривляясь, уходят обсыхать и одеваться, а я отмечаю шевеление в дальнем
