«ЗУБ» ДЛЯ ШПИОНА изобретен в Великобритании. Как рассказал один из его авторов, Джимми Луазо, суть разработки в полупроводниковом микрочипе, который монтируется в дупло зуба вместо обычной пломбы. Владелец «радиопломбы» получает возможность воспринимать «на зуб» радиопередачи, звонки по мобильному телефону и другую информацию. Потому новинкой очень заинтересовались спецслужбы, собирающиеся оснастить новым средством связи своих агентов.
ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ
«Возвращение с Плутона»
Константин СИТНИКОВ
Художник Ю.СТОЛПОВСКАЯ
Она казалась мне старухой, толстой и неопрятной. Она шумно дышала, и от нее всегда неприятно пахло. Спускаясь в своих драных тапочках с пятого этажа, она останавливалась на каждой лестничной площадке, чтобы перевести дух, и тогда приходилось терпеливо дожидаться, пока она освободит проход. Она почти никуда не выходила, разве что за своим котом, тоже необычайно жирным и при этом страшным непоседой. Часами, стоя под окнами, она взывала своим тонким, пронзительным голосом: «Кискис-кис…» А когда наконец он выползал из подвального окошка и, взбрыкнув задними ногами, мчался наверх, для нее начиналось долгое, мучительное восхождение. И вечно на ней был синенький застиранный халат, напяленный поверх ночной рубахи, а на голове копна нечесаных волос, в которых торчали обмусоленные розовые и голубые девчачьи бантики.
Уже тогда старуха сильно и подолгу болела. Мама часто помогала ей. Отчетливо помню, как она заворачивает в кухонное полотенце маленькую кастрюльку борща («чтобы не простыл») и кладет сверху три ломтика белого хлеба: «Отнеси Раисе Алексеевне, ей трудно самой готовить, да налей в тарелку, смотри».
Не скажу, чтобы это поручение вызвало у меня бурю восторга. Поднимаясь по ступеням, я бормотал себе под нос что-то очень недовольное. Руки у меня были заняты, и я пнул дверь ногой. Дверь оказалась незапертой. «Кто там?» — послышался из комнаты слабый голос. Войдя, я увидел, что Раиса Алексеевна лежит под одеялом. Ее халатик висел на спинке стула, придвинутого к изголовью дивана, и стояли на столе пузырьки с разноцветными пробками. Пахло бромом и еще какими-то лекарствами. Волосы были распущены, а голубые и розовые ленточки торчали из-под подушки.
Меня поразила нищета обстановки. Рассохшийся шифоньер с прищемленным дверцей тряпьем, обшарпанная тумбочка с допотопным телевизором и этот диван со сползшими до пола простынями — вот и вся обстановка. Паркет на полу был выщерблен, и местами виднелась шершавая основа.
Впопыхах я забыл все мамины наставления, просто сунул кастрюльку ей в руки и, ничего не сказав, сбежал. Сразу от Раисы Алексеевны я отправился на улицу. Уже потом мне пришло в голову: как же она будет есть борщ из кастрюли, да еще без ложки?
Домой я вернулся только вечером. Меня сразу насторожил необыкновенно суровый мамин вид. Но она ничего не сказала.
Мне было уготовано горшее наказание. Когда я уселся за стол, мама выставила передо мной… кастрюлю вместо тарелки!
Оказывается, обеспокоенная моим долгим отсутствием, она сама поднялась к Раисе Алексеевне. Ох, как она рассердилась, увидав, что я натворил! Потом она мне сказала так: «Лучше совсем не браться за доброе дело, чем делать его без души».
С тех пор я возненавидел старуху. Правда, меня уже больше не посылали к Раисе Алексеевне. Она проболела всю осень, и мама сама носила ей еду. Это продолжалось до середины декабря. Как-то, придя из школы, я увидел на своем столе пачку больших ярких журналов. Это были фантастические журналы с космическими кораблями и инопланетными пейзажами на обложках. В них рассказывалось, как соорудить карманный бластер и прорастить марсианские семена, как при помощи двух зеркал заглянуть в параллельные пространства и вызвать оттуда Трюкача. Это были удивительные журналы. Когда я прочитал их, на моем столе появились новые. Я даже не задумывался над тем, откуда они берутся, а просто набрасывался на них и проглатывал на одном дыхании.
Но однажды, придя из школы, я увидел на своем столе журналы, которые у меня уже были.
— Мам, — спросил я разочарованно, — а почему там те же самые журналы?
— Вот ты сам сходил бы и выбрал, что тебе нужно, — ответила она.
— Куда сходил бы? — удивился я.
— К Раисе Алексеевне. Это ведь она попросила меня отнести тебе журналы. У нее много старых книжек и журналов.
Меня совсем не обрадовало это известие.
Тащиться к старухе… Нет, это было мне совсем не по душе. Но что мне еще оставалось делать? Я оправдывал себя тем, что надо ведь вернуть ей те журналы, которые мне не нужны. А там, может быть, она даст мне новых… Хотя, разумеется, я предпочел бы, чтобы это за меня сделала мама.
Но она наотрез отказалась: «Ты будешь кататься, а я саночки возить?»
Пришлось подниматься самому.
Мне отворила Раиса Алексеевна.
— Вот, — сказал я, протягивая журналы через приоткрытую дверь.
Но она не взяла их, а вместо этого посторонилась и впустила меня в прихожую.
В прихожей мне пришлось опять ждать, пока она сходит в свою комнату. Я надеялся, что она вынесет новые журналы, но вместо этого в руках у нее оказался ключ.
Раиса Алексеевна жила прямо над нами, только тремя этажами выше, и у нас была совершенно одинаковая планировка квартир. Поэтому я сразу догадался, что ключ этот от второй комнаты. Я и раньше слышал, что у Раисы Алексеевны был сын, но куда он девался и что с ним стало потом, я не знал.
Она отперла дверь и отступила назад, словно понимая, что вдвоем мы в маленькой комнатке не поместимся. Все это она проделала молча. Нерешительно, с опаской, как в таинственную пещеру, вошел я в сумрачную комнату…
И тут комната ожила. Не знаю, как это получилось, но она ожила. Щелкнув, включился ночник на стене. Разгорелась люстра на потолке, и принялись крутиться вокруг нее прозрачные разноцветные птички. Заструились нити золотистого света в электрическом аквариуме. Опустился лазерный диск на проигрыватель, и полилась негромкая музыка.
Я увидел книжные полки, уставленные фантастикой и детективами, заваленные целыми кипами журналов. Морские раковины, обломки горных пород и пустые хлопушки лежали и висели вокруг… Из цветочного горшка на стене свисали длинные зеленые петли какого-то растения, похожего на гигантский мох… У окна, задернутого желтыми шторами, стоял письменный стол, а на нем… Это был компьютер. Но я никогда не видел, чтобы корпус компьютера был разрисован так пестро: в желтую, зеленую, красную и синюю полоску. Клавиатура тоже была какая-то чудная: овальная и сильно изогнутая… И вдруг дисплей засветился, и на нем появилось веселое лицо рыжеволосого паренька лет пятнадцати.
— Эй, привет! — сказал паренек и помахал мне рукой. — Как дела? Меня зовут Димыч. Раз уж ты зашел, проходи и устраивайся. Я скоро буду, придется подождать. Пока можешь сгонять на Плутон. Адьос!
Паренек исчез, и на дисплее появился деск-топ.
Я ошеломленно оглянулся. Раиса Алексеевна глядела на меня странными глазами. Она кивнула головой, словно приглашая сесть в кресло и приступить к игре.
Медленно, как во сне, я подошел к столу и уселся в удобное кресло. Журналы я положил рядом с клавиатурой.
Да, компьютер был что надо! Стоило мне притронуться к мышке, как на дисплее появился паренек, назвавший меня Димычем.
— Ну, что, отправляемся на Плутон? — весело спросил он. — Надевай шлем!
Только сейчас я увидел лежавший в стороне шлем «виртуальной реальности». С каким-то странным предчувствием я надел его.
Я пилот космического танкера, только что прибыл на Хорон, жду «челнок», который должен достовить меня но Плутон. Мне очень хочется пить, но но базе нет ни капли питьевой воды. Это настоящая насмешка. За стеной тысячи километров водного льда, а тут нечем промочить горло.
Между третьим и пятым отсеками я нашел в стене крошечный иллюминатор, но единственное, что можно через него увидеть, это все то же ледовое поле, прозрачно-белое, с красноватыми вкраплениями карбонатов и силикатов, ярко освещенное наружным прожектором. На горизонте, совсем близком, громоздятся торосы, и между ними ходят неясные гигантские тени, мечутся багровые всполохи. Меня очень интригуют эти непонятные тени и особенно всполохи. Вдобавок ко всему металлическая платформа под ногами периодически начинает вибрировать, и я никак не могу определить источник этой вибрации. Она прекращается так же внезапно, как и начинается. Я обнаружил странную закономерность: вибрация начинается через несколько минут после того, как затухают всполохи на горизонте. Еще более загадочно то, что за минуту до ее начала свет в отсеке на несколько секунд меркнет (продолжают гореть только контурные огни на воротах и пунктирная линия но полу) и потом медленно, словно нехотя, разгорается снова. Я знаю, что на базе нет, не должно быть никакой активной автоматики, и потому все эти действия в их жесткой и монотонной последовательности остаются для меня совершенно необъяснимыми. Мне даже приходит в голову, что в те давние времена, когда полным ходом шло освоение внешних планет, локальные автоматы после завершения строительства не законсервировались, как должны были, а до сих пор продолжают свой неведомый сизифов труд.
