тебе больше повезет с Призраком. Он был в такой магии раньше, и он кажется более дисциплинированным. Когда я прошу ее помочь, СЗД только смеется и говорит мне выйти и поиграть.
Марси понимала важность его просьбы, но не хотела мешать Призраку радоваться. Дело было срочным, и она с неохотой потянулась ментальной рукой, сжала связь с Пустым Ветром. Едва она коснулась связи, поток счастья чуть не смыл ее. Ладони Призрака сжали ее разум и потянули, чтобы она вышла и искупалась в шикарной магии с ним. Это так пьянило, что она встала раньше, чем поняла, что она делала.
— Вряд ли он справляется лучше СЗД, — сказала она, мягко вылезая из хватки опьяненного духа. Она села. — Но это уже должно заканчиваться. Который час?
— Полдень, — ответила генерал Джексон.
Марси моргнула. Она знала, что потеряла счет времени в комнате Джулиуса, но она не думала, что так надолго. Они добрались до дома раньше восьми вечера, значит…
— Мы испытывали выброс магии на видимом уровне шестнадцать часов?
— Я сказала, было серьезно, — сказала генерал. — Но все те тревоги не так пугают, как угроза Безымянного Конца.
— Ты говоришь о существе вне измерений, — сказал Цилинь с тревогой на идеальном лице. — Пожирателе миров, о котором ранее рассказала нам Амелия.
— Один из пожирателей, — исправила Амелия. — Безымянных Концов так же много, как концов. Я не знаю, какое разрушение выбрала Алгонквин, но если он был достаточно изобретательным и терпеливым, чтобы пробраться в здоровое измерение, он не остановится, пока не получит все остальное. По словам Ворона, его сдерживала только Алгонквин. Теперь она в ужасе, и мне кажется, что мы поймем, какой конец нас ждет.
— Я боюсь худшего, — печально сказал Ворон. — Алгонквин не стала бы заключать сделку с тем, что не могло дать ей новое начало, которое ей требуется, чтобы вернуть этот мир духам. Если Безымянный Конец будет с ней честен, он сотрет всех живых существ с лица нашего измерения. Если он ее обманет, что я и подозреваю, он съест ее и использует ее сосуд как платформу, чтобы съесть все остальное, оставив от нашей реальности пустую оболочку.
— Тогда нужно его остановить, — сказала Марси. — Я знаю, что Безымянные Концы — серьезное дело, но то, что мы ведем этот разговор, показывает, что он не пролез в наше измерение так, чтобы начать резню. Если пока он съел только Алгонквин, у нас еще есть шанс. Она — самый большой дух за шестьдесят лет, но она — ничто в эти дни. Посмотрите на нас, — она махнула на фантастических и магических существ, сидящих за столом. — У нас много сил. Если все мы против Алгонквин плюс один, то это даже не бой.
— Если мы сможем с ним биться, — сказала Эмили. — Мы говорим о существе, живущем в пустоте между мирами. Мы не знаем, что это такое, как оно работает. Мы даже не знаем, сможем ли его ранить.
— Думаю, Марси что-то задумала, — Амелия стучала острыми ногтями по столу. — Безымянный Конец может быть сильным, но он все еще чужак. Безымянные Концы — падальщики. Они охотятся на слабости умирающих измерений, не здоровых. Этот смог пролезть внутрь из-за того, что обманул Алгонквин, использовал ее как опору. Нельзя убить Безымянный Конец, ведь это сила вселенной, но если мы сможем отцепить его от Алгонквин, мы уничтожим его связь с этим миром. Как только это пропадет, естественная защита нашего здорового измерения вытолкнет его без нашей помощи.
— Как тело, борющееся с инфекцией, — кивнул Марси. — Фантастика. Нам нужно только одолеть Алгонквин, и проблема будет решена.
— Но Алгонквин уже побеждена, — печально сказал Ворон. — Так это началось. Она уже сдалась и отдала воду той штуке, потому что лучше умрет, чем проиграет. Мы не можем сбросить ее ниже, чем она уже есть. Я даже не знаю, жива ли она, и вряд ли духи могут умереть.
За столом было тихо, когда он закончил. Марси тыкала пустую тарелку, пытаясь придумать, как все перевернуть. Амелия вдруг сказала:
— Можно подождать Боба.
Челси фыркнула.
— Это твой план?
— Это было моим планом всю жизнь, — упрямо сказала Амелия, поднимая голову. — Думаешь, он не знал, что это будет? Он — пророк. Он веками работал над этим.
— Ладно, — Челси скрестила руки перед своей дочерью, которая уснула, съев вторую пиццу. — Какой у него план?
Амелия прикусила губу.
— Я… не знаю, — сказала после долгой паузы. — Знание будущего меняет его, так что Боб ничего не мог сказать мне дальше моей смерти, но я знаю, что он придет. Он еще нас не подводил.
Челси отвела взгляд.
— Говори за себя.
— Ты умолкнешь? — прорычала Амелия. — Твоя тайна раскрылась, Челси. Мы все знаем, что бардак в Китае устроила ты. Ты винила Боба во всем веками, но не он запаниковал и убежал. Боб мог просто дать Императрице-Матери убить тебя, но нет. Он совершил чудо и отправил Бетезду в Китай молить за твою жизнь. Его стараниями ты все еще живая и дуешься. Как можно быть такой неблагодарной?
Челси открыла рот, чтобы возразить, но Фредрик опередил ее:
— Неблагодарной? — прорычал он, отошел от Джулиуса и встал за матерью. — Брогомир бросил нас рабами Бетезды на шестьсот лет! Ему важно только еще будущее, а не те, кто страдает, чтобы оно получилось!
Марси склонилась на стуле. Она еще не видела, чтобы тихий Ф так злился. Амелия тоже выглядела необычно злой, опасные завитки дыма вылетал из ее рта. Атмосфера на кухне стала такой напряжённой, что Марси подумывала юркнуть под стол, когда Джулиус вдруг встал.
— Вы оба ошибаетесь.
Все посмотрели на него. Его время как главы клана что-то сделало, потому что Джулиус даже не вздрогнул, когда хищные глаза посмотрели на него. Он глядел в ответ, и когда он говорил, его голос был ровным и уверенным.
— Боб не хороший, — сказал он. — Но и не злой. Он не как Бетезда, которая подавляет драконов, чтобы стать выше, но он не боится растоптать нас, если это нужно ради будущего, которое он хочет. Как Фредрик, я не считаю, что это правильно, но это не означает, что Амелия ошибается, — его зеленые глаза взглянули на Марси. — Как мне сказал кто-то очень умный сегодня, Боб — причина, из-за которой мы попадаем в передряги, но он и обеспечивает нам выход, и это он свел нас вместе.
— Как в это можно верить? — гневно спросил Фредрик. — Без обид, Великий Джулиус, но мы дрожим в лачуге, пока враг, которого мы можем и не одолеть, набирается сил
