дисплея ноутбука и ухватили мою щиколотку. Тому уж несколько лет, но в памяти всё так отпечаталось, будто случилось лишь вчера. Проще простого сделать вывод, что это всего лишь галлюцинации, вызванные чрезмерным напряжением ума. Но почему в них появлялись только Лёлечка и Ося? Можно подумать, что нет других людей, достойных явиться предо мной в подобные мгновения.
Проблема ещё и в том, что ни Ося, ни Гоша этого отчёта не видели — его вручили мне из рук в руки, когда приводил в порядок могилу на Домодедовском кладбище. Словно нарочно выбрали меня — не исключено, что сыграло роль моё физтеховское прошлое, а в Институте генетике вполне могли быть выходцы из моей Alma Mater… Так и есть! Там же работает мой соратник по физтеховской группе, тот самый, который разрушил счастливую семью по идеологическим мотивам. Никогда ему этого не прощу! Однако ради дела готов пренебречь своими антипатиями. И вот звоню Доку, такое прозвище дали ему в Физтехе, по служебному номеру:
— Привет, Док! Как поживаешь?
— Здорово, Влад! Давно не виделись.
— Вот и я о том же. Надо бы кое-что обсудить.
— Я понял. Приезжай завтра к десяти, пропуск закажу.
И вот я снова в недрах академии наук, но уже не в Президиуме, поскольку Док всего лишь завотделом, да и размеры кабинета ни в какое сравнение не идут с тем, что я видел в доме на площади Гагарина. Но как же Дока разнесло! Пузатый Ося рядом с ним смотрелся бы, как воробей, не евший трое суток.
После короткой прелюдии сразу к делу перешли.
— Влад, как же ты вляпался в эту скверную историю?
Что тут скажешь? Если отмотать назад, возможно, многое бы переиграл, но Доку необязательно всё знать.
— Видишь ли, с Осей я когда-то был знаком, а тут он предложил поработать на него в обмен на свою протекцию, без которой опубликовать мою статью о возникновении Руси нет никакой возможности.
— Вон тебя куда закинуло! Ну ладно, тогда спрашивай, что тебе в нашем отчёте непонятно, а я попытаюсь объяснить.
Вопрос, что называется, на засыпку:
— Почему человек с такими генами, как у того скелета, не смог бы выжить на Земле?
— Если коротко, такой организм не в состоянии адаптироваться к окружающей среде. К примеру, умер бы от заворота кишок, поскольку не приспособлен к потреблению нашей пищи.
— Инопланетянин?
— Да нет, скорее, выращен в пробирке. Мы, в принципе, занимаемся генной инженерией, но до сих пор даже муху не способны вырастить, не то что человека.
— А где-нибудь на Западе?
— Не исключено. Только находилось такое существо в полной изоляции от привычной нам среды, а для его жизнедеятельности использовался физиологический раствор.
Тут надо пояснить, что предельная лаконичность выражения своих мыслей — это норма для физтеха, поскольку мы привыкли понимать друг друга с полуслова. Исключение из этого правила возможно, лишь если встретились после долгой разлуки за бутылкой коньяка. Но вот именно теперь нам не до выпивки, поскольку предстоит решить очень сложную задачу.
— Но как же Ося? Мы не один раз вместе ужинали, и он уплетал за обе щеки. Неужели потом два пальца в рот, чтобы очистить свой желудок?
Док развёл руками:
— То-то и удивительно, что с Осей всё в порядке. У него этих аномалий нет, а всё остальное указывает на его близость с трупом, — тут Док улыбаясь пояснил: — Конечно, речь идёт только о структуре ДНК.
— Так что же, Ося — это клон, но более удачный?
Док сморщился и головой повёл, так и не решившись ответить на вопрос.
Глава 6. Клоны среди нас?
Но как клон оказался в той могиле? Возможно, подменили, однако проще было сжечь. Вот ведь какая неувязка получилась! Без помощи чекистов в этом деле никак не обойтись, и тут я вспомнил про Степана.
Мы познакомились в Крыму, встречались и в Москве. Изрядно выпив, Стёпа откровенничал, будто закончил военно-дипломатическую академию и теперь мотался из Москвы на Запад и обратно, выполняя функции спецкурьера. Как-то встречали Новый год в одной компании, но к трём часам ночи сидеть на месте надоело, и он предложил поехать к друзьям, к своим коллегам. С неба сыпалось что-то белое и мокрое, на улице жуткая слякоть, а Стёпа гнал на своём «мерседесе» так, что его жена зажмурилась от страха и только охала, когда машину заносило на повороте. Так я оказался среди чекистов. Те уже были в лёгкой прострации, сидели смурные, почти ничего не говорили, но я понял, что Стёпа не соврал, когда рассказывал о своей профессии.
Конечно, за прошедшие годы он мог сменить квартиру и номер телефона, но… Но должно же когда-то повезти хотя бы в чём-нибудь.
— Добрый день, это Степан?
— С кем я говорю?
— Бутылка «Пшеничной», Влад и сахарный арбуз вечером на пляже в Новом Свете… Припоминаешь?
— Влад? Неужели ты?
— Да вот решил потревожить старого приятеля.
— Вот молодец! — и потом уже серьёзно: — Я так понимаю, есть о чём поговорить?
— Догадливый, сразу всё просёк… Помнишь тот кабак, где кутили после возвращения в Москву?
— Буду через час.
— Замётано.
Это был небольшой ресторанчик у Никитских ворот. С тех пор, как мы здесь побывали, всё переменилось, но выпивка и закуска всегда к услугам посетителей. И вот после второй рюмки коньяка, после того как вспомнили Новый Свет и Стёпа рассказал и о своей Людмиле, и о сыновьях, я решил, что пора бы перейти к делу, а то будет поздно:
— Тут вот какое дело. Недавно на Общем собрании академии наук звание академика было присуждено Осипу Кондратьевичу Кухарчуку. Не мог бы ты выяснить по своим каналам, реальный ли это человек и кем были его предки?
— С чего бы это?
— Так ведь он метит в депутаты.
— Да мы и так проверяем всю их подноготную, как и других претендентов на высокие посты. Однако избирательная компания ещё не началась…
