Засыпал с улыбкой.
Утро началось в десять, когда раздался телефонный звонок. Ася нехотя повернулась на другой бок, приоткрыв один глаз. Мак наощупь нашел свой смартфон и нажал вызов.
— Да? — прохрипел и откашлялся.
— Климов? Спишь еще что-ли? — Услышала девушка голос, кажется, вчерашнего гостя.
— Да, — Мак приоткрыл глаза и посмотрел на Асю. Она прижалась к его плечу и вздохнула.
— Когда проснешься, перезвони.
— Нет-нет, — засуетился, поднимаясь, парень. — Что у тебя?
— Я по нашему делу. Вчерашний разговор помнишь?
Ася напряглась, прислушиваясь.
— Конечно, — ответил Климов.
— Есть новости. В целом — всё хорошо. Но подробно — не по телефону.
— Где встретимся?
— Я уже в столице, утром улетел. Но я буду по делам завтра в твоем городе. Вы когда туда собираетесь?
— Можем хоть сейчас.
— Ну, смотри. В принципе, я просто рассказать, от вас мне ничего не нужно. Могу сообщить только, что опасаться больше никого не надо. Братишку вашего взяли. Пока предварительно.
Рахманова, услышав новость, вскрикнула. Сон как рукой сняло. Она с испугом заглядывала Макару в глаза, тот понимающе кивнул ей, продолжая разговор.
— Быстро вы работаете.
— Очень вовремя мы вчера встретились!
— Понятно… что ничего не понятно, — усмехнулся Макар. — Ладно. Завтра тогда расскажешь?
— Что смогу, сам понимаешь. До встречи.
В трубке послышались короткие гудки.
— Рафик в тюрьме? — ужаснулась девушка, закрывая лицо руками. — Я так и знала!
— Не паникуй раньше времени, малыш. Мы ничего не знаем, Жека толком ничего не сказал.
— Макар, я знаю, что значат слова «его взяли». Значит посадили в тюрьму!
Ася вскочила и начала лихорадочно метаться по комнате, хватая одежду и расчесывая волосы пальцами. Климов полулежа наблюдал. Девушка не могла понять, как можно быть таким спокойным после этих новостей? Ее брат, пусть строгий, пусть имеющий отличное мнение и планы на жизнь, жесткий, но всё-таки родной брат! Он что же, преступник? Даже если так, Ася никогда бы не пожелала ему тюремного заточения! И если всё серьезно, то Рахманова никогда не сможет простить себе предательство! Брат желал ей счастья, пусть со своей точки зрения, но всё же! Она искренне верила, что он никогда бы не бросил ее в беде и не сделал бы для нее ничего, что могло бы ей навредить! А она так низко опустилась — до ябедничества!
— Ась, — Макар встал и тоже начал одеваться. — Всё будет хорошо.
— Не будет! — У нее не было желания спорить, парень всё равно никогда ее не поймет.
— Рано или поздно это всё равно вскрылось бы.
— Нет, если бы я ничего вчера не сказала, никто бы ничего не узнал!
— Ты тут ни причем! — Мак подошел к ней и попытался приобнять, но девушка вырвалась, гневно глядя в глаза.
— Я — предательница!
— Да нет же, Ась. Ну не в этот раз, в другой, всё тайное становится явным. Тем более ваша фамилия уже засветилась, еще до вчерашнего дня.
Разманова как-то сдулась вся, понимая его правоту, но не желая ее признавать.
— Поехали домой, — попросила. — Я хочу домой. К себе.
Почему-то стало невыносимо находится вдалеке от родных.
Климов пожал плечами и кивнул. Обреченность явно читалась на его лице. Но он же не может не понимать, почему Ася просит о возвращении? Она должна увидеть братьев, может, чем-то помочь семье, хоть словом и поддержкой. Находиться в стороне сейчас было совершенно неприемлемо. Тем более, бабушка больна. Ей вообще нельзя такие новости сообщать, и если что, Ася должна быть рядом.
Макар гнал свою ласточку по трассе и молчал. Голова пухла от мыслей, догадок, предположений. Мельком посматривая в сторону пассажирского сиденья, он лишь вздыхал и снова возвращался к собственным переживаниям.
Нет худа без добра, он, похоже, снова будет трудоустроен. Но видеть, как Ася не находит себе места, было тоже тяжело. Он не мог бы сейчас поддержать её, потому что на сто процентов был уверен, что ее брат не чист и именно поэтому попался. Но обсуждать это с ней всё равно что сунуть голову в пекло. Здесь они по разные стороны баррикад. Как человек, он ее понимал — она переживала за родственника. Но как эгоист, он радовался, что вчера всё вышло именно так. Теперь, возможно, им не будут мешать быть вместе. Путь свободен. Даже если с братом всё не так серьезно, Мак считал, что теперь ее семья не будет втыкать палки в колёса касательно их отношений.
Если Ася захочет. Потому что ее просьба отвезти ее домой ему совсем не понравилась. Что это может значить? Она обвиняет его в случившемся? Или это просто порыв сестринской любви? А что, если по возвращению ее снова попытаются отправить к этому ее «жениху», пока не поздно? Стоит ли ее вообще отпускать в это логово зомби? Или у нее хватит моральных сил противостоять? Про насилие Мак даже думать боялся, но в глубине души не исключал такой возможности. Эта семейка, как оказалось, на многое способна.
— Куда тебя отвезти, — уточнил, когда вдали показались крыши города.
— Домой, — ответила, но заметив вопросительный взгляд, уточнила: — К бабушке.
— Она ведь в больнице? — нахмурился Мак.
— Да. Но я хочу домой, — упрямо повторила девушка.
— А я думал, ты теперь живешь у меня…
Всё понимал, но в душе шевелились щупальца обиды.
— Я не думала… что всё вот так повернется.
— Что всё, Ася, — чуть повысил голос и она тут же втянула голову в плечи. Парень резко выдохнул и попытался успокоиться.
— Брат. Я не могу так. Мы с ним — семья.
— Где-то я уже это слышал.
Спустя некоторое время красный автомобиль въезжал во двор, где была квартира Асиной бабушки.
— Чемодан завезу позже.
Не хотел говорить, но не сдержался. Специально уколол, надеясь, что возразит, скажет что-то вроде «не надо, это временно» или спросит «зачем». Но Ася просто промолчала. Не кивнула, не мотнула головой. Открыла дверь и вышла. Остановилась, ожидая, вероятно, что парень выйдет следом.
Вздохнул, потянулся и всё-таки вышел. Чтобы увидеть больной взгляд, направленный на него в немой мольбе. Не знал, что сказать. Попрощаться? Поддержать? Пойти с ней? Так вроде не звала. Стояли и смотрели друг на друга по разные стороны автомобиля.
— Ась…
— Мак…
Прозвучало одновременно и каждый снова замолчал, ожидая что скажет другой.
— Прости, — всё же продолжила она.
— За что? — Климов в притворном удивлении поднял бровь.
— За… это, — взмах рукой в сторону подъезда. — Но ты должен меня понять. Я… не могу. Не могу так поступить с братом. Не хочу участвовать в
