места. Как бы умна ни была, как бы усердно ни трудилась. Так уж это устроено. А я, заметь, даже ничего ещё не просил взамен.
— А я, заметь, уже не имела бы права отказаться. Именно так это и устроено, да. В твоём мире, Степан. Не в моём. Спасибо за кофе, — отставила я недопитую чашку и недоеденное пирожное. — Спасибо за то, что показал мне свой мир. Думаю, кому-то в нём обязательно будет уютно, но не мне. Отличной поездки. Прощай!
Я подхватила чемодан и вышла из ВИП-зоны.
И хотела сразу поехать домой. Но потом вспомнила про ключ, что потерял Миро̀. И вернулась за ним.
— Братство Старых Лавочек считаю официально закрытым, — сказал я вслух, проводив взлетевший самолёт на Гонконг.
— Прости, — шепнула я ему на ухо сейчас.
— Глупый ты мой мышонок, — обнял он меня покрепче и передразнил: — Прости, прости! Забудь это дурацкое слово. Тебе не за что просить прощения. Не за что. Мы вместе. Я люблю тебя. Ты чертовски мне нужна. И у нас ещё столько всего впереди. Так давай смотреть вперёд. Идти вперёд. И начнём, пожалуй, с ужина. Там мама нас ждёт, — посмотрел он умоляюще голодными глазами. — Пошли, а?
Я засмеялась, кивнула и села.
Он показал рукой в угол, где тот стоял.
— В общем, я к тебе сразу с вещами. И чтобы ты вдруг не передумал, начну с того, что достану халат и тапочки.
Глава 38
Как же он был прав, когда сказал, что у нас ещё столько дел.
Как же я была неправа, когда думала, что у меня есть две чу̀дные маленькие душевные компании на самостоятельном балансе и, раз мне больше не надо платить чёртов кредит, мне этого хватит. Чёрта с два!
Я как раз сидела у Мирослава Сергеевича Сарматова в кабинете. Позвякивая ключом на цепочке, который крутил в руке, он мерил шагами кабинет и разговаривал по громкой связи с детективом, когда в кабинет буквально ворвалась в истерике одна из двух его главных бухгалтеров.
Миро̀ попрощался с детективом, налил ей воды.
Даже осушив стакан минералки, она всё равно заламывала руки:
— Я не знаю, что им отвечать, Мирослав Сергеевич. Не знаю. Я не работала в компании два года назад, — судя по лицу Миро̀ завела она до чёртиков надоевшую песню.
— Чего вы не знаете? — встала я. — Как рассчитывать НДС? Сроки уплаты? Порядок сдачи налоговой отчётности? За два года ничего не изменилось. Можно я? — повернулась я к Миро̀.
— Тебе можно всё, — развёл он руками. — Но я хочу на это посмотреть, — улыбнулся он.
— Разве я могу тебе запретить, — улыбнулась я в ответ.
Бодро стуча каблуками, я пошла вслед за главным бухгалтером в «пыточную», где сидели проверяющие и задавали несчастным сотрудникам вопросы.
Настроение свернуть горы появилось у меня ещё вчера за ужином с его мамой.
А после того как позвонил детектив и рассказал, что Кирилла Владимировича «взяли» со спущенными штанами — поднялось ещё больше.
— Видимо, у него был очень плохой день, — рассказывал детектив. Когда их подсадная девчонка начала артачиться, он вышел из себя, ударил её по лицу, и был настолько зол и агрессивен, что теперь его никакой адвокат не спасёт.
— Туда ему и дорога, — кивнула я.
И не стала рассказывать Миро̀ лишнее, про встречу Кирюши с дыроколом в моём кабинете. Мой самурай расстроится, будет чувствовать себя виноватым — я с ним так не поступлю.
Может, когда-нибудь потом и признаюсь, а, может, и нет.
Может, Пряник и поступил эффектнее — вмазав Кирюше по роже и выставив за дверь. Но Миро̀ поступил умнее и убедительнее. Не просто спустил пар, а довёл дело до конца, хоть это и было хлопотнее. Подключил адвоката, детектива, полицию, свидетелей. И исключил из этой схемы меня — за что я была ему особенно благодарна.
Пусть Кирюша получит по заслугам.
— А где он, кстати, взял запись собеседования? — спросила я, не уточнив «моего собеседования с голыми сиськами», развернув к себе в «пыточной» документы, сплошь перечёркнутые красным, с вопросительными знаками на полях.
— Программист сказал: успел скачать до того, как я её удалил, — ответил Миро̀ и так сообразив о чём разговор.
Я кивнула, сосредоточилась на бумагах и поняла, для чего столько времени потратила, разбирая коробки «Экоса» и выучила эти цифры наизусть.
— Нет, здесь не так, — покачала я головой, отвечая женщине, что усердно чёркала красной пастой в идеальной, как таблица Менделеева, отчётности «Экоса».
И ведь смогла ей доказать, что она неправа.
— Но вот с этим, я надеюсь, вы не будете спорить? — выложила она очередную исчёрканную стопу отчётов.
— Конечно, буду, — бегло глянув, что эти документы тоже видела, поставила я рядом с тёткой стул и подвинула стопу к себе.
Миро̀ постоял, почесал бороду и ушёл, кажется, улыбаясь. Бледная главбух, наконец, порозовела. Девочка, что приносила всем кофе, принесла очередную партию. А мы с тёткой, что любила красную пасту, так увлеклись магией бухгалтерских проводок, что к концу стопы бумаг даже подружились.
В общем, мы отбились от проверки. Я, что просто им помогла, финансовый директор, что стоял насмерть за свою работу, вытирая пот с лысины, Миро̀, что ни разу не дрогнул, не сорвался, не проявил неуважения — так могут редкие люди в принципе, и ещё более редкие на руководящих постах.
Отделались мелким штрафом по какому-то пустяковому поводу, и всё.
Мы победили.
— Приятно иметь дело со знающим человеком, — потрясла мне руку тётка, что оказалась руководителем группы проверки, прощаясь.
— Приятно видеть, когда любят дело, которым занимаются,
