никогда не видел родов, но про себя отметил, что человек осознает этот мир через боль.
И через крик мир узнает о нем.
Доктор зашивал ткани Аиши. Я подошел к ней и протянул руку. Она взяла в руку мою.
Она попросила малыша. И ей его показали. Малыш осваивался в мире и его положили на грудь матери.
Я машинально заметил, как она выросла, налилась соком и стала поистине шикарной. Хотя до этого она была просто красивой.
Внутри меня зашевелилось желание. Я вновь хотел обладать этой роскошной женщиной и Аиша почувствовала это, и положила мою руку рядом с сыном.
Я чествовал ее огромный сосок и сжал его. Она не убирала руку. Но нас прервали. Аишу следовало помыть и переодеть. Младенца тоже. Надо было одеть.
Аиша встала и ее огромные бедра и груди были подобны статуям матери-земли древних народов.
Она сама воплощала эту необузданную жажду жизни и сама была матерью. Я отшатнулся. Потому что она была прекрасна.
Испачканная в крови, но стоящая на ногах, как подобие тысяч, миллионов женщин всей нашей Земли.
Ее проводили в душ. Переодели в черное, закрытое, свободного покроя платье.
Она взглянула на малыша. На меня, и сказала, что нам пора идти. По полу за ней тянулся каплями кровавый след, но она шла не чувствуя боли. За дверьми и наверху ее ждал Совет, на котором она должна была объявить всему миру, народу и этим жестким людям о наших договоренностях. Своей нежной рукой, она должна была взять вожжи и гнать свою страну вдаль в светлое будущее. Туда, куда их направляет Корпорация.
Она дошла и сел в свой трон. И произнесла свою речь. Эту речь транслировали по всей стране. Это был сплав воли, материнства и такой страсти, против которой были слабы и сталь и люди. Особенно если за ней стояла сила вооруженных мужчин.
Вся страна стала ее.
А отца третьей жены ей выдали его же дети. И труп его висел, висел около ворот дворца. По крайней мере пока я был там. Страна выплатила и ущерб за сбитый самолет.
Клан третьей жены выплатил в свою очередь сумму, второе превышавшую, выплаченную Корпорации.
Но это меня не касалось. Аиша начинала править и я должен был быть с ней.
Я не отлучался от Аиши. Но каждый день я общался с Акари. Я звонил ей каждый день.
Она рассказывала мне о погоде, о том, что ждет меня домой, о том, что скоро будут роды и что доктор уже подготовил для нее палату.
После этого я звонил Мэй, которая также пока лежала в клинике.
Она не отвечала мне, она говорила со мной как с Харуто. То забывала о ребенке, то вновь вспоминала о нем. То погружаясь в прошлое счастливое, то послеабортное. Я разговаривал с ней и как Харуто, и как сам.
Ямамото меня не беспокоила, и я почти не думал о ней. Лишь иногда проскакивали новости, в которых очередную вечеринку хвалили за цветочный дизайн от Ямамото.
Череда бесконечных совещаний у Аиши захватила меня. Я представлял Корпорацию в части экономики. Начальник Службы безопасности представлял Корпорацию в части военной.
Сводки в части экономики были превосходны. Прибыль росла, и было принято решение увеличить зарплаты, добившись стабилизации внутренней ситуации в стране.
Население приняло эти меры с восторгом.
На границах же шла война. Война шла странная. После того, как войска Аиши отбыли несколько атак раз в день поднималось тридцать дронов с одной стороны, тридцать с другой.
Гибли несколько человек, несколько машин горело, на этом все и заканчивалось.
На людях Аша держалась со мной холодно, но наедине, она была страстна.
И я показывал все, на что способен, гладя ее антрацитовую кожу. Ее лоно принимало меня и ей казалось этого мало.
Но все заканчивается и звонок Акари разбудил меня.
Она была доставлена в больницу на вертолете и готовилась к родам.
Я вызвал охрану. Предупредил Аишу. Она не хотела меня отпускать. Она не грозилась и не была в ярости. Она была спокойна, и это ее тихое состояние пугало больше, чем звериная ярость.
Я обнял ее. Поцеловал сына. И сел в бронированный автомобиль.
Через несколько минут я был на аэродроме, и он поднял меня в воздух.
Самолет вырулил на посадку и поднялся в небо. Я находился в воздухе, посередине океана.
Я не спал, ожидая новостей от Акари. Ожидая известий от Мэй. Ожидая сообщений от Аиши.
От Ямамото я новостей не ждал. Но они пришли первыми.
Позвонил доктор.
С самого утра помощница Ямамото видела, как она бледнеет. Как ей становиться тяжело дышать, как скачет давление. Но у Ямамото было много дел и она не хотела ехать в больницу. А потом потеряла сознание и скорая доставила ее в родильный дом.
Она не приходила в сознание. Доктор принял решение кесарить. Ей вкололи обезболивающее, поместили под капельницы и начали делать операцию.
Младенец, это тоже был мальчик, был обвит пуповиной, и плохо дышал.
Доктор сказал, что если бы операция началась чуть позже, его бы не спасли.
Давление у Ямамото скакало и ей вливали кровь. Ей вливали плазму, но истощенный организм отказывался бороться. Доктор стимулировал ее жизнь.
Были подключены лучшие врачи. Были подключены лучшие лекарства. Но в конце операции Ямамото подключили на искусственную вентиляцию легких.
Ей вкалывали и вкалывали различные вещества.
Но дыхание ее замедлялось. Сердце, словно замерзающая птичка затихало. И наконец, остановилось.
Реанимационная бригада в покрашенной в голубое палате, боролось за ее жизнь.
Они ничего не смогли сделать. Ямамото родила и ушла. И как будто, почувствовав смерть матери, младенец закричал и у него открылось внутреннее кровотечение.
Очень жаль. Мне очень жаль. Эти слова доктора врезались мне в память.
Я вспомнил Ямамото. Нашу первую встречу. То, как она робко спросила меня про духи. Как потом я фактически насиловал ее. Как она делала букеты Мэй. Как безропотно она украшала нашу свадьбу с Акари. Как мила и тиха она была. Как робко принимала мои ласки.
И в душе моей не промелькнуло ничего. Ни любви, ни жалости, ни к ней, ни к моему младенцу.
Она была для меня чужой. Но я набрал ее помощницу.
