все время оскорбляла его, жениха, злыми словами. Откуда она их только знала? Даже обещала его отравить и требовала, чтобы он уехал. — Барон говорил торопливо и сбивчиво. — Понимаете? Я не мог к ней подойти, никто не мог к ней подойти, она стояла там долго, пока жених не выехал из ворот. А после этого ее мать стала хворать сердцем. Это и понятно, для нас это был большой позор. Она перестала с нами общаться. Общалась только с братом и этой мерзкой тварью — своей служанкой и переехала жить в донжон. Я ничего не мог с этим поделать. А она с каждым годом становится все злее и злее. Как только я прошу о чем-то, что ей не нравится — она начинает меня люто ненавидеть. Ненавидеть Яро! Все утро она визжала здесь, в зале, она требовала выгнать вас, а когда моя жена попыталась ее успокоить — она стала ей угрожать. Понимаете, Фольков? Угрожать моей жене в моем доме.
Солдат подошел к столу и сел рядом с бароном.
— Я ничего не могу с ней поделать, — продолжал фон Рютте. — Вы знаете, сколько женихов приезжало к ней свататься? Дюжина, а, может, и полторы. И все уезжали в ярости — она всех оскорбляла, а я был вынужден извиняться, извиняться и извинятся. И вдруг появляетесь вы. Настоящий человек. Я бы сказал, человек из железа. Вы знаете, что все мои болваны-стражники от вас в восторге? Даже сержант вами восхищается, а уж он не тот, кто расточает похвалы. Все видят, что вы непреклонны и бесстрашны. Вы с одной рукой вышли на дуэль с одним из лучших молодых фехтовальщиков графства.
— Я и не знал, что он лучший. Я думал, что он просто наглый сопляк.
— Да какая разница? Какой бы он ни был. Вы ввязались в драку за неизвестную вам женщину — то есть непонятно за что. Раньше я надеялся, что вы справитесь, а сейчас я в этом уверен.
— Справлюсь? С чем? — С подозрением спросил Волков. Ему очень не нравился этот разговор.
— Сейчас я вам объясню, только вы сразу не отказывайтесь, слышите, подумайте сначала. — Вдруг сказал барон. — Я долго думал и решил. Я отдам вам мою дочь в жены. Вы тот, кто с ней справится.
Солдат открыл рот, но барон не дал ему ничего сказать.
— Подождите, не говорите ничего, пока не дослушаете.
Солдат закрыл рот. Вздохнул. Он ни как не ожидал такого предложения.
— Я отдам вам ее в жены, даже если придется тащить ее в церковь за волосы. И она будет вашей, даже если ее придется привязывать к брачному ложу. Подождите! Не перебивайте меня. Вы сейчас сидите и думаете, на кой черт вам эта ведьма, а я скажу на кой черт. Потому что за этой ведьмой я дам в приданное — Малую Рютте и весь клин земли от Малой Рютте до реки. И вверх по реке до земли фрау Анны. Поверьте, это добрая земля, а у реки лучшие заливные луга в графстве. Все, что у реки — это отличный выпас. А все, что ближе к землям фрау Анны — добрый лес. Сейчас там, конечно, болото, но дожди же когда-нибудь прекратятся. А Малая Рютте, между прочим, это двадцать дворов крепостных и еще десяток дворов вольных. И все это будет ваше.
Солдат сидел огорошенный, даже не знал, что и ответить. Он даже не знал: верить ли во всё это или пошутить в ответ на предложение барона.
— Когда получите рыцарское достоинство, — продолжал барон, — я отдам вам дочь и с ней землю.
Волков все еще не верил своим ушам, потому что все это не укладывалось у него в голове. Потому что быть такого не могло! Никогда и нигде не отдают бароны своих дочерей за простолюдинов. Тем более, давая за них в приданное мужиков и земли.
— Что вы молчите? — Спросил барон. — Думаете, не отравит ли она вас после свадьбы?
— Мне надо подумать, — наконец произнес Волков, так как думал-то он как раз не об этом.
— Я знал, что вы так скажете. Вы всегда думаете, прежде чем ответить, вы — умный. А что это за бумаги? — Он взял кипу бумаг и стал читать.
Читал он с трудом, но с каждым прочитанным словом его лицо менялось. Наконец, он взглянул на солдата.
— Где вы это взяли?
— Забрал у трактирщика, тот выкупил эти расписку у Соллона, но по дурости своей при свидетелях ляпнул, что Соллон дал ему их на хранение. Так что они ваши.
— Надо посчитать, сколько здесь, — оживился барон.
— Здесь бумаг на сто шестьдесят один талер. Это все ваши долги?
— Не знаю. — Сказал барон с радостью. — Надеюсь, что так.
— Как не знаете? — Удивился Волков.
— Так и не знаю. Делами занимался Соллон, он работал на меня долгие годы. Был нам как член семьи.
— Он обворовывал вас. И, судя по всему, не очень мелочился, — солдат встал.
Барон тоже встал, подошел к камину и швырнул пачку бумаг на тлеющие угли.
— Кто ж мог знать, что он такой, — произнес он и вздохнул.
«Любой, у кого есть мозги мог знать, что он такой». — Подумал солдат.
Волков шел по двору очень медленно, он находился под впечатлением от предложения барона. Честно говоря, он даже и представить себе не мог, что когда-либо кто-то может ему предложить рыцарское достоинство, землю и мужиков. Свой феод! Свой лен! Свой герб! И… такую строптивую, злобную, но такую обворожительную молодую женщину.
«Как это удивительно, наверное, иметь своих мужиков, своих людей, да и землю тоже. Сколько всего можно сделать, если у тебя в собственности есть люди, которыми ты можешь распоряжаться, тут главное не быть таким увальнем как барон. Но главное — земля. Добрая земля. И река совсем рядом, интересно, чего стоит купить баржу? Пусть река и небольшая, но ведь и баржу можно купить небольшую, и возить товары на север к большим портовым городам, где хорошая цена, хоть на хлеб, хоть на сыр, да хоть на что угодно, а не продавать все за полцены местным плутам. А хмель! А сено! А если лошадей завести, — мечтал Волков». Но из этих приятных грез его бесцеремонно вытащил Ёган:
— Господин, тут к вам мужик.
— Что еще? — Недовольно сказал солдат, а увидев мужика, спросил у того. — Чего тебе?
— Так я про это,.. про кожу.
— Про какую еще кожу?
— Ну, я это, кожу скорняку отнес коровью, скобленую, моченую, все
