особняка. Тусклый день, холодный ветер треплет вялую листву, которая лишь совсем недавно распустилась, но из-за происходящего в Рионе быстро шагнула из весны в осень. Трава тоже пожухла, и оттого весь некогда уютный уголок между домом и высоким забором казался неухоженным и даже заброшенным.
Тэо остановился на его границе, увидев Вира и Бланку. Ученик Нэ, обнаженный по пояс, держал госпожу Эрбет за руку. На земле валялись срезанные, потемневшие от крови бинты.
Бланка, почувствовав присутствие акробата, повернулась к нему. Темная повязка на глазах ничуть не мешала ей понять, кто пришел. Ее губы тронула улыбка, и Пружина понял, что она рада его видеть.
— Не думал, что ты выберешься из кровати в ближайший месяц. Никаких намеков на твою рану, Вир. А говорят, что в мире больше не случается хороших чудес.
— Полагаю, так говорит Лавиани, — ученик Нэ с трудом сдержал усмешку. — Тот самый человек, который не дал мне отправиться на ту сторону. Ну, а Бланка завершила начатое.
Тэо чуть приподнял брови, прося объяснить.
— Мелочи, — небрежно ответила госпожа Эрбет. — Я лишь добавила ему немного сил, чтобы он пришел в себя. Все остальное работа его талантов.
— «Добавила сил», — пробормотал акробат, теперь хмурясь. — Как тогда в Аркусе дала сил Шерон? Но где ты взяла нити…
Только теперь он увидел, как выглядят указательный и большой пальцы на ее левой руке и замолчал. Черная, словно бы обугленная плоть истаяла, тонкой кожицей обхватывала косточки, но пальцы, несмотря на жуткий вид, сохранили удивительную подвижность.
— Я взяла их у себя.
— Рискованный шаг. Ты знала, к чему приведет твоя игра со статуэткой?
— Нет, — она сочла неправильным лгать. — Но, если бы знала, это ничего бы не изменило.
— Жаль, что я не мог тебя остановить, — с горечью произнес Вир и натянул через голову широкую плотную рубаху.
— Не жаль. Возможно, они и выглядят так ужасно, как ты говоришь, но я не замечаю разницы. После потери глаз это сущая ерунда. Я поступила верно.
— Это никак не исправить? — спросил Тэо.
— Мои таланты не могут вылечить подобное, — теперь в голосе Вира слышалась досада. — Я пытался. Может, асторэ сумеет?
— Нет. Я не обладаю умением лечить.
— Подожди… разве это не Фэнико у тебя? Что с Мильвио и Шерон?! — встревожилась Бланка.
Ему пришлось рассказать о происходящем в Каскадном дворце.
— Я должна что-то сделать для нее. Возможно, нити спасут ее?
— Нет, госпожа, — Ради стоял возле открытого окна. — Смерть нельзя вылечить ничем, кроме самой смерти. Наследница Мерк не властна для нитей. Ты можешь дать ей силу для магии, но не здоровье или душевный покой.
— Ты подслушивал?! — в голосе Бланки прозвенел гнев.
— Я лишь скромная служанка богини и не мыслю о подобном кощунстве. Ты избегаешь нас, о милосердная. Сегодня в первый раз за шесть дней ты покинула спальню. Мы ждали и не беспокоили, как ты велела, но время уходит. Пророчество…
— Думаешь, мне есть дело до пророчеств вашего Храма, южанин?!
— Я смиренно прошу участия, госпожа. Ибо только так ты сможешь спасти ту, кто разорвет мир и соберет его заново.
Они все трое смотрели на дэво, пытаясь осознать прозвучавшие слова.
Ради чуть поклонился:
— Я сварил кальгэ и испек лепешки из кукурузной муки, куркумы и меда. То, чем питалась Мири во время Наставлений первым из нас.
— Я не Мири!
Дэво ничуть не смутили резкие слова:
— Но ведь это не помешает тебе отведать их и накормить своих друзей.
Вир, к большому удивлению Тэо, приобнял Бланку за плечи, сказав с добродушной непосредственностью:
— Твой гость очень добр, а я страшно голоден. Ты не возражаешь, если мы поедим и выслушаем его?
Мгновение женщина была напряжена, Пружина видел гневное выражение на ее лице, упрямо сжатые красивые губы. Она сдержалась, хотя в первый миг хотела повести плечами, вынуждая мальчишку убрать руку. Однако Вир продолжал улыбаться, смотреть на нее с видом человека, который обсуждает нечто незначительное, и Бланка слегка расслабилась.
— Мне не в радость то безумие, в которое они хотят меня затянуть. Не желаю играть чужую роль.
— Ну, — Вир еще раз улыбнулся. — Насколько я успел тебя узнать, ты не та, кого можно заставить играть чужие роли. И бегать от них вечно не получится. Они считают тебя Мири? Что с того? Хочешь быть Бланкой Эрбет, я вот совершенно не возражаю. Но если речь идет о Шерон… Я плохо с ней знаком, времени не было, но раз она твой друг и беседа с мутцами может помочь ей, то плата ничтожна.
— Хорошо. Я выслушаю вас, — приняла она решение.
Снова поклон, ибо Ради был щедр на них.
— Если они тебе так не нравятся, то зачем ты позвала их сюда? — негромко шепнул Тэо, когда дэво скрылся в глубине дома.
— По нескольким причинам, — вздохнула Бланка. — Во-первых, найдя меня, они никуда бы не делись, сколько бы я их не прогоняла. Проще оттащить голодного кота от рыбьей головы, чем фанатиков от того, что они считают своим предназначением в жизни. Сидели бы у ворот… Во-вторых, по крайней мере на словах, они клянутся защищать меня и помогать мне. Если это так, то довольно глупо отказываться от подобных услуг в наше непростое время. Лавиани успела немного рассказать мне, на что способны некоторые служанки Мири.
— Но… — Тэо просто чувствовал это самое «но».
— Я боюсь, — неожиданно просто призналась она. — Узнать что-то о статуэтке. И что они правы и моя личность лишь пыль на чем-то большем. У жителей Черной земли, которым плевать на Шестерых, есть легенды о собственных богах. О том, что те бессмертны и занимают оболочки достойных, чтобы жить дальше. Боги меняют их, как одежду, а люди, что раньше владели телами, просто растворяются в вечности. Я слишком люблю жизнь и свободу, чтобы какая-то Мири внезапно забрала у меня то немногое, что осталось.
— Это легенда дикарей, — возразил ей Тэо. — Маленького дикого племени, живущего где-то в джунглях и ничего не знающего про асторэ, таувинов и волшебников. Никто не вселяется в других людей и не захватывает их тела.
Он осекся, поняв, какой сказал вздор, и это не укрылось от Бланки.
— То, что теперь в теле мальчишки да Монтага? Ты ведь вспомнил о нем.
— Та сторона, не волшебник из прошлого. Иначе бы они просто существовали вечно, с легкостью меняя тела — уверяю тебя, все бы знали об этом! Так что никто не живет в глубине твоего сознания, и никто не изменит твое «я». В этом я убежден.
— Убежден? — Она подошла к нему, заглядывая
