с каким она упоминала этого мастера Стерию, говорил о том, что мастеров аварг-ата уважали. Было бы неплохо, окажись я и впрямь одним из них.
Незнакомец с сигной прочистил горло.
— Он обычный вояка, которому повезло, Итэла. При известной доли везения убить варга может кто угодно, — сказал он пренебрежительно.
— Ах, Виньян, — девушка укоризненно покачала головой, но больше ничего не добавила.
Вдалеке послышался звук копыт и из-за поворота вылетел вооруженный верховой отряд во главе с седым кряжистым мужчиной, рядом с которым ехал сбежавший кучер. Увидев нас рядом с трупом волка, отряд перешел с галопа на рысь.
Я мысленно вздохнул. Опять будут расспросы. Тогда они длились половину ночи, теперь точно займут не меньше, чем полдня.
* * *
— Значит, какой-то предмет на груди дана Виньяна Кадаши ярко засиял, и это на мгновение заставило варга отпрянуть, — мастер Стерий обмакнул перо в чернильницу, дописывая. — Есть предположение, что сияние излучала его сигна.
— Все так, мастер, — согласился я, допил чай из фарфоровой чашки и налил себе еще. Чай мне понравился — чуть терпкий, чуть сладковатый, с запахом — как подсказала память — лесной земляники и мяты.
Сам мастер Стерий чай не пил.
Закончив записывать мой рассказ — со всеми деталями, которые он с удивительной дотошностью из меня вытянул, — мастер Стерий отодвинул листы бумаги, разложил их сохнуть, а сам встал и начал медленно, заложив руки за спину, расхаживать по деревянному полу отведенного ему дома.
— Ты слишком молод для мастера, — говорил он так же неторопливо, как неторопливы были его движения. — И ты действовал вопреки правилам, которые мы изучаем еще в пору ученичества. Будь ты одним из нас, даже потерявшим память, вел бы себя иначе. Тебе помогло лишь то, что варг был молод, самоуверен и сыт. Я сомневаюсь, что ты имеешь отношение к Гильдии Ата.
— Должно быть, так и есть, мастер, — я сделал еще глоток чая. — Мне просто повезло.
— С другой стороны, сегодня тебе просто повезло с варгом, вчера тебе просто повезло с Шептуньей. Многовато для простого везения.
Я отставил чашку, подпер подбородок руками и с сожалением посмотрел на почти пустую тарелку, стоящую неподалеку. Еще недавно на ней горкой лежало печенье. Очень вкусное печение. Я его съел и теперь размышлял над тем, чтобы высыпать себе в ладонь лежащие в тарелке отколотые края печенек вместе с крошками и съесть и их. Но память подсказывала, что это будет очень дурными манерами, поэтому я терпел.
— Кроме письма, я дополнительно отправлю запрос в нашу Академию, — решил Стерий. — Пусть старейшины все же проверят, был ли у кого-нибудь из мастеров ученик, похожий на тебя. Иди в казарму, отдохни. Даже мастер Ата нуждался бы в отдыхе после схватки с варгом.
Тут он заметил пустую тарелку и вскинул брови.
— Ты всегда такой голодный?
Я пожал плечами.
— Не знаю. Сегодня всего лишь второй день моей жизни.
Встав, я сделал пару шагов к двери, но остановился возле записей, и, даже не пытаясь побороть любопытство, заглянул в них. Я не знал, умел ли прежде читать, и если да, то осталось ли это в памяти.
Желтоватая бумага была вся испещрена странными мелкими закорючками с плавными закруглениями и вытянутыми хвостиками.
— Переверни, — хмыкнул Стерий, — даже мне сложно читать свои письма вверх ногами.
Чуть смутившись, я перевернул лист.
— Ну как, разбираешь? — с интересом спросил Стерий.
Я сдвинул брови. Сейчас, в правильном положении, закорючки выглядели дразняще знакомыми, и я откуда-то знал, что читать их следовало не по отдельности, а в сочетаниях. Знал, как эти сочетания закорючек звучали. Но смысла в этом звучании не было никакого.
— Таар ана гоку, — произнес я медленно. — Йоон ту аванаса… Мастер, я не понимаю, что это значит.
— Это шифр, парень, — Стерий рассмеялся. — По всей Империи известно, что письма мастеров Ата всегда написаны шифром. Его многие пытались разгадать и будут пытаться дальше. Но для тех, кто не знает ключи к шифру, все эти слова — просто набор ничего не значащих звуков. Теперь понятно, что ты, по крайней мере, умеешь читать на языке Тайявы. Я добавлю это в отчет и отправлю его завтра.
— Ясно, — пробормотал я, положив лист на место. Язык Тайявы — что бы это ни значило… Потом я заметил внизу листа другие значки. В отличие от плавных закорючек самого письма эти значки были острыми, будто вырубленными в камне. И я знал, что они значили.
— Пять тысяч шестьдесят девять, — прочитал я вслух. — Двадцать семь. Пять. Что это значит, мастер?
— Цифры ты тоже помнишь, — Стерий кивнул. — Первое число — это год, который сейчас идет. Наше летоисчисление начинается с даты основания первого храма в честь Пресветлой Хеймы. Пять — это пятый месяц года. Двадцать семь — число месяца.
Я вздохнул. Моя память хранила столько всего интересного — если бы еще она выдавала это не такими крохотными порциями.
Я пошел к выходу и опять остановился, уставившись на стоящий у порога лезвием вниз мощный топор с великолепно наточенным лезвием и рукоятью, которая так и просилась лечь мне в руку. Я уже мысленно чувствовал его приятную тяжесть, уже представлял, как примеряюсь, чтобы лучше нанести удар или метнуть оружие в цель…
— Этот топор…
— А с ним что? — Стерий за моей спиной уже откровенно посмеивался.
— Он ваш? — я обернулся к нему.
— Нет. Остался от прежних хозяев.
— Тогда вы не будете против, если я…
— Прости, парень, — мастер Стерия больше не улыбался, — но вашему брату, «живчикам», запрещено иметь настоящее оружие. Если в твоей собственности окажется что-то более смертоносное, чем остро заточенная палка, как та, которой ты заколол Шептунью, у тебя будут большие неприятности.
— Почему запрещено? Вы знаете?
Когда один из «живчиков» задал подобный вопрос офицеру, тот лишь буркнул, что это не нашего ума дело. Но Стерий ответил:
— Вы не первые, кто теряет памяти из-за побочного воздействия заклинания. В большинстве случаев пострадавшие ведут себя нормально, но бывает, что некоторые, взяв в руки оружие, превращаются в агрессивных безумцев. Маги умеют вычленять склонных к буйствам, поэтому, пока они не приедут и не проверят всех, оружие
