и с трудом оттащила ее от молодого человека.
Надя вырывалась из ее рук, и баба Настя удивлялась, откуда силы брались в этой хрупкой с виду девушке.
Наконец Надя стихла, и баба Настя укоризненно выговорила ей:
— Глупенькая, ну ты чего же это делаешь? Чего же так убиваешься? С ним все хорошо. Он жив. Видишь, он дышит. Он только спит. Скоро он проснется, и все будет хорошо.
Надя, глядя снизу вверх на бабу Настю синими глазами и обнимая ее руками, недоверчиво спросила:
— Правда? Правда, он жив?
— Конечно, глупенькая! — повторила баба Настя. — Сама послушай, как он дышит.
Надя, скосив взгляд на Игоря, затаила дыхание и через секунду обиженно произнесла:
— А я ничего не слышу.
Баба Настя сказала:
— Так отсюда не слышно, ты ухо к нему поднеси ближе.
Надя отпустила бабу Настю и осторожно подошла к Игорю, села на край кровати и склонила голову.
— Правда! Он дышит, — торжествующе воскликнула она в тот же момент.
Скорая помощь приехала через двадцать минут. Врач, пожилой мужчина, осмотрев Игоря, с недоумением взглянул сначала на бабу Настю, потом на Надю.
— Все нормально. Он просто крепко спит. Не понимаю, зачем вызвали нас?
Надя, виновато глядя исподлобья, покаялась:
— Извините, я просто испугалась.
Врач взглянул на Игоря, затем перевел взгляд на Надю и снисходительно усмехнулся в усы.
— Понимаю, бывает.
К обеду Игорь проснулся и попросил есть.
Надя от радости птицей носилась из кухни в его комнату и носила ему еду.
За три недели Надя так ловко настропалилась делать уколы, что сама себе удивлялась.
Баба Настя к новому умению Нади отнеслась положительно. Сидя вечером за чаем, она проговорила:
— Вот, Надя, это дело полезное. Натренируешься на молодом человеке…
Сидевший за столом Игорь — как только ему стало немного лучше, он запросился кушать вместе со всеми — сказал:
— Надя делает уколы не больно. У нее хорошая рука.
Теперь он был совсем здоров. Но его не выпускали на улицу, потому что участковый врач предупредила, что после такой болезни надо вылежать не меньше месяца, потому что болезнь может легко вернуться, а если она вернется, то уже обязательно убьет его.
Поэтому Надя тряслась над ним, как клушка над цыпленком.
После слов Игоря Надя смущенно покраснела и потянулась за чайником, чтобы подлить ему еще чаю.
Баба Настя кивнула и продолжила говорить дальше:
— …Ему укол из рук такой симпатичной девушки все равно не больно. А потом вдруг понадобится — мне будешь делать. Да и когда заведутся у тебя дети, умение еще больше понадобится — медсестер из поликлиники ведь не дождешься.
Надя фыркнула:
— Какие дети? Я еще маленькая.
— Маленькая, маленькая, — сказала баба Настя, — а крутишься как большая. И учишься, и работаешь.
Она бросила лукавый взгляд на Игоря.
— Вот, девица — чистый клад. И умом пошла. И руки к месту приделаны. И ласкова. И заботлива. Василиса прекрасная и премудрая — все в одном! Смотри, Игорек, не прозевай!
Игорь помалкивал.
Надя опять фыркнула:
— А я замуж и не собираюсь. Мне еще выучиться надо. Женщина должна быть самостоятельным человеком. Чтобы ни от кого не зависеть.
Выпалив, Надя быстро допила чай и занялась мытьем посуды.
Игорь хотел посидеть на кухне рядом с ней, но Надя сказала, что он еще слишком слаб, чтобы долго сидеть, и он ушел в свою комнату.
На следующее утро, когда Надя ушла на работу, приехал Воронков и сразу направился к Игорю. Игорь уже не спал, одетый в спортивный костюм, который ему купила Надя в местном магазине, он лежал поверх одеяла и читал книжку.
Воронков сел на табуретку рядом с кровать Игоря.
— Ну, как чувствуешь себя? — вежливо поинтересовался он.
Игорь отложил книжку.
— Вроде нормально.
Воронков качнул головой и задумчиво проговорил:
— Это хорошо.
Потом, еще немного подумав, он спросил:
— Ты же Игорь Коробанов?
Игорь спустил ноги на пол и сел. Ответил, прямо глядя в глаза:
— Да!
— Повезло тебе, парень, — сказал Воронков и намекнул: — В отличие от твоей матери…
— А что случилось с матерью? — задал вопрос встревожившийся Игорь.
Воронков заинтересовался:
— А почему ты считаешь, что с ней что-то случилось?
Игорь пожал плечами.
— Потому что с ней не могло не случиться что-то. Уж слишком круто она завернула интриги вокруг наследства отца.
Воронков кивнул головой.
— Она умерла в кабинете.
Игорь опустил голову. Несмотря на то, что мать в последнее время вела против него настоящую войну и даже пыталась сделать из него сумасшедшего, все же ему было жалко ее.
Воронков рассказал, как умерла от яда Ольга Коробанова и о гибели Анжелики.
Игорь внимательно выслушал, что произошло. Гибель Анжелики его возмутила.
— Эту-то за что? — с негодованием спросил он.
Воронков рассудительно сказал:
— За то же, что и остальных. Наследство!
Игорь тяжело вздохнул:
— Так что теперь в фирме руководит Яшкин?
— Нет, — сказал Воронков. — Фирмой руководит Григорий Водолазов.
— А Яшкин куда делся? — поразился Игорь. — Он же генеральный директор!
— А Яшкин тоже умер, — сообщил Воронков и пояснил: — Его застрелил брат Анжелики. Но он тоже убит Яшкиным. «Повезло» им — одновременно всадили друг в друга по пуле.
Игорь опять изумился и невольно пробормотал:
Вся эта кровь кричит о бойне. — Смерть!
О, что за пир подземный ты готовишь,
Надменная, что столько сильных мира
Сразила разом?
— Что, что? — спросил озадаченный Воронков.
— Невероятно, — сказал Игорь. — Но кто же их всех убил? Следствие хотя бы это выяснило?
— Следствия не было, — сказал Воронков.
— Не понял?! — возмущенно сказал Игорь. — Как это? Куча трупов, а следствия не было?
— Чего же тут непонятного? — сказал Воронков. — Все, кто подозревался в убийстве, погибли, и виновных теперь нет. К тому же Водолазов прилично заплатил кому надо, чтобы фирму не беспокоили.
Игорь отрицательно покачал головой.
— Нет, тут ничего не ясно. Я знаю, что отца отравили. Но — кто? Я не верю, что это сделала моя мать. А Толик, он что, все время на свидания с любовницей ходил с ядом? И зачем ей было убивать Анжелику? И как мог Ленька отравить мою мать, если для того, чтобы подсыпать ей яд, у него не было ни времени, ни возможности? Нет. Тут надо произвести расследование.
— Согласен, — сказал Воронков. — Но этим никто не будет заниматься.
— Я приеду в фирму и заставлю провести следствие, — заявил Игорь.
— А ты не горячись, — сказал Воронков. — Ты же не знаешь, кто убил их всех? Так что, может,
