в фирму ты и заявишься, однако сможешь ли оттуда выйти живым?
— Что же делать? — растерянно спросил Игорь.
— В принципе, есть один вариант — неофициальное расследование, — посоветовал Воронков. — Найди частного детектива. К примеру… Ну, а я помогу, чем смогу. Но только неофициально!
— Есть у меня детектив! — воскликнул Игорь, вспомнив о Михайлове.
Игорь ходил с бледным лицом. Надя подумала, что болезнь вернулась к нему, но Игорь сказал, что чувствует себя хорошо и ему никакой помощи не надо.
Затем он втайне — однако Надя все равно это заметила, хотя и промолчала — собрал свои вещи в сумку. Их оказалось немного: несколько книг да пару блокнотов, в которые в последнее время Игорь все время делал какие-то записи.
Собрав вещи, Игорь заказал такси по телефону и уехал.
Надя смотрела в окно, как машина отъезжала. И как только машина скрылась из виду, она вся в слезах кинулась к бабе Насте, которая сидела на диване перед телевизором в зале. По телевизору показывали новости.
Увидев слезы на щеках Нади, баба Настя всполошилась:
— Надя, что случилось? Кто тебя обидел?
Надя кинулась к ней в объятия.
— Баба Настя, он уехал. Он уехал, даже не попрощавшись!
Баба Настя ласково погладила ее по голове.
— Влюбилась глупая…
Потом она уже проговорила резче:
— Надя, а что же ты хотела? Ты кто? — бедная девчонка. А он очень богатый человек. Ему принадлежит полгорода. Он в жены может взять заморскую принцессу. Нет, так не бывает, чтобы богатые женились на бедных. Так уж в жизни заведено — беленькие выбирают беленьких, черные черненьких. Ты черненькая, он беленький. Поэтому у вас разная судьба.
Надя зарыдала в голос.
— Но я же тоже хочу быть счастливой!
Баба Настя смягчила голос.
— А ты и будешь счастливой! Верь мне. Будет и у тебя счастье, но только свое.
Надя подняла голову, вытерла кулаком слезы, и тихо промолвила:
— Но я же люблю именно его. Неужели он этого не видел?
— Не все, кого мы любим, видят это и ценят. Значит, он не достоин твоей любви, — рассудительно сказала баба Настя. — Лучше забудь о нем.
Надя встала с дивана. На ее щеках виднелись потеки от слез.
— Пойду, я посижу немного в своей комнате, — проговорила она печальным голосом. Затем добавила: — Да и на работу надо скоро идти. А то я с этими делами совсем забросила и работу и учебу. А мне ведь самой надо выбиваться в жизни. Никто не принесет мне счастье по волшебству, на блюдечке.
Надя вышла из зала.
В своей комнате, она некоторое время смотрела на фотографию в рамке. Игорь заботливо положил руку ее плечо; он смотрит прямо в объектив, уверенно и строго; она смотрит на него, и в ее взгляде отражается любовь, и беспокойство.
Неделю назад Воронков принес фотоаппарат. В нем оставалась несколько кадров, и он посадил Игоря и Надю на диван и сфотографировал. На следующий день он принес фотографию. Одну на двоих.
Надя фотографию вставила в рамку, и теперь она стояла на ее тумбочке.
Надя подумала, что теперь фотографию надо будет порвать, потому что незачем держать перед своими глазами то, что напоминает о нанесенной ране.
Она вынула фотографию из рамки, однако, взглянув еще раз на нее, положила ее на стол. Затем открыла ящик стола, достала свой старый дневник, в котором писала, еще когда была маленькой девочкой, свои тайные мысли, и положила его рядом с фотографией.
Кинув еще один взгляд на фотографию, она раскрыла книгу, взяла ручку и начала быстро писать:
«Моя серая книга, давно я не открывала тебя, не читала и не делала записей. Я забыла о тебе, потому что в моей жизни все шло хорошо. Мои желания и мечты начали понемногу сбываться. Я работаю, учусь любимому делу. Но главное — я полюбила! Полюбила в первый раз в жизни. И все что говорили о любви, оказалось неправдой. Любовь — это не когда отдаешь тело понравившемуся тебе парню. Любовь — это когда чувствуешь себя легкокрылой птицей. Когда чувствуешь себя способной взлететь высоко-высоко и свободно лететь к тем волшебным розовым дворцам, что высвечивает солнце утренней зарей. Любовь — когда две души сливаются вместе, чтобы жить в этих дворцах. И тогда весь мир представляется раем…»
Надя перестала писать и, наморщив лоб, посмотрела в окно.
Старые часы-ходики над легкой этажеркой, косили в такт маятнику кошачьими глазами. Стрелки стремились вверх, показывая полдень.
За окном почему-то темнело, из густых синих теней тянуло ледяным холодом.
Надя написала:
«Он не любит меня. Так зачем мне жить? Серая книга, я знаю твою правду: ты не просто серая книга, ты — моя судьба. Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!»
Игорь на такси направился прямо в фирму.
На главной проходной, увидев Игоря, охранники ошеломлено заморгали глазами.
Григорий Антонович Водолазов ввел на фирме новые порядки. Многие из бывших директоров и более мелких руководителей были безжалостно уволены. А охранникам приказано поддерживать жесткий пропускной режим. И чтобы кто-то из уволенных случайно не просочился к директору с надоедливыми просьбами и попытками добиться правды, отныне пропуска на территорию подписывал лично новый генеральный директор.
Разумеется, в охране было известно, что Игорь Коробанов был убит, однако им об этом официально никто не объявлял. И был ли Игорь Коробанов теперь посторонним человеком, они не знали.
В связи с этим для охранников возникла серьезная проблема. Если не пропустить Игоря Коробанова, то могло оказаться, что он все-таки остается хозяином фирмы. Если пропустить, то могло оказаться, что Игорь Коробанов все же для фирмы уже посторонний человек.
И получалось — как не поступи, охранники пострадают. Поняв безвыходность ситуации, охранники быстро переглянулись и сделали вид, что не замечают Игоря Коробанова, однако проход разблокировали.
В общем, они поступили по известному мудрому правилу, — в случае, если из двух имеющихся вариантов, любой из них влечет за собой неприятные последствия, то лучше ничего не делай. В этом случае, хотя бы не потратишь понапрасну силы.
Игорь обратил внимание на хитрость охранников, однако сделал вид, что ничего не замечает. Такой вариант его тоже устраивал.
Он прошел в здание офиса, и поднялся по лестнице к приемной генерального директора. Зайдя в приемную, Игорь обнаружил, что здесь сильно изменилось. В приемной поклеили новые обои, и переменили всю мебель. На стенах висели новые картины.
За столом секретарши сидела неизвестная Игорю темноволосая девушка.
