зверь, но на свободу рассчитывать не придется. И с побегом не все гладко, дружинники могут заметить неладное и убить Кэсси раньше, чем она сотворит телепорт. Но выкуп от Анрира? Какая же глупость!
– Не вытащит он нас, очнись. Меня ненавидит, тебя считает полным идиотом. Анрир специально все подстроил, чтобы похоронить нас здесь!
– И потому шесть лет назад пригрозил мне пальцы по одному отрубить, если вздумаю тебя обидеть? – Бьерн тряхнул ее за плечи, затем указал на Бена. – Подумай не о себе, хотя бы раз, Бенджу нужна помощь, срочно. Знаю, ненавидишь меня, дикарем считаешь и убьешь, не моргнув глазом, но сына спаси.
Кэсси трясло от злости на Бьерна, от страха за Бенджамина, от ненависти к Анриру, подстроившего все это, от отчаяния… Столько усилий, чтобы избежать тюрьмы, и вернуться ровно к тому, от чего бежала. Только в этот раз выбора у нее не было.
– Я позову Марка, он поможет.
***
Анрир лежал на диване в своем кабинете и пил сок. Хотелось бы чего покрепче. Но воистину не время.
– Могу я рассчитывать на аудиенцию у его величества? – взволнованный голос Кейташи резанул по ушам и нервам. Если уж князь двуликих лично явился наводить порядок, отдыху скоро придет конец.
– Я доложу о вашем прибытии, но не рассчитывайте на многое: его величество плохо себя чувствует, — секретарь честно попытался отстоять Анрира.
– Сделай тогда сахара с кофе, как верноподданный не могу бросить государя в беде. И шоколадом это сверху полей, так чтобы даже пищевод слипался от сладости.
– Его величество обещал нам аудиенцию, – в их диалог вклинился третий голос, даже не пытавшийся таиться. – Посольство Авроры относится к нему с большим уважением, но и нашему терпению есть предел. И за шесть часов ожидания он полностью исчерпался. Нужно обсудить ситуацию с вашими военнопленными. Если его величество не желает их выкупить, мы поищем другие варианты.
– Каннибалам Рыбьих островов продадите? Правильно, парни там мясистые, но Кассандру придется подкормить, – Кейташи говорил настолько серьёзно, что не знай его Анрир, уже бы бежал как можно дальше. И судя по эмоциям послов, те разделяли подобный подход. – Его Величество вряд ли кого-нибудь сможет принять в ближайшее время, он серьезно болен. Как только ситуация изменится, мы с вами свяжемся.
Договорив, Кейташи распахнул дверь и зашёл к Анриру. Послы ещё спорили, пытались проскользнуть в кабинет, но князя двуликих не так просто обойти. Он сел в соседнее кресло и поставил на журнальный столик чашку жидкого сахара с запахом кофе.
– Никогда не понимал, как ты пьешь эту гадость.
– С трудом, – Анрир поленился вставать и ограничился тем, что повернул к Кейташи голову.
– Зачем? Или если достаточно долго не происходит неприятностей, начинаешь их создавать сам себе? Ни минуты без страданий?
– В детстве мне не разрешали есть сахар и другие сладости, потому я пообещал себе, что когда вырасту, буду есть его в неограниченных количествах. С тех пор так и пошло, успокаивает, знаешь ли.
– Феерическая придурь. Ну давай, делись своим планом.
– Нет никакого плана. Я очень устал и хочу отдохнуть. У всех такое бывает. Особенно когда всё, за что берешься, оборачивается еще большими проблемами. Ты же знаешь, что с испытаниями нового оружия не все гладко. Тварь, в смысле Блудница не желает иметь со мной дел. Бьерн ухитрился попасть в плен. Вот скажи, каким идиотом нужно быть, чтобы увидев храм водных богов, не сбежать куда подальше, а попытаться всё же захватить госпиталь? Кэсси утопила Санаций. Она-то там откуда взялась? Все, не могу больше.
Анрир сделал большой глоток кофе, поморщился и впервые задумался над тем, что некоторые обещанием можно и нарушить, особенно такие детские. Сейчас-то у него никто не отбирает сладости. Хотя они всегда так успокаивали, дарили запретное чувства вседозволенности…
– Не хочу во всё это лезть. Где найдутся другие идиоты, нуждающиеся в бородатых немытых мужиках и одной профессиональной шлюхе? Пусть Марк с Креем сами со всем разбираются, а я пока отдохну, – Анрир поправил подушку и чуть передвинулся, чтобы удобнее было лежать. – Будь другом, принеси пару бутылок сливочницы.
Как бы его выпроводить? Сил действительно никаких.
– Я подожду, – уверенно ответил Кейташи, затем вытащил меч, специальный платок для полировки и пару раз повел по лезвию, напевая себе под нос незатейливый мотивчик.
– Подождёшь чего?
– Когда ты перестанешь играть в умалишенного и расскажешь свой план.
– Нет у меня плана.
– Я же говорю – подожду. Даже сочинил стих по этому поводу:
Задумчив воин
Некуда ему спешить.
Холодна зима.
Анрир потряс головой и потёр виски, стихи у князя раз от раза все хуже.
Кейташи нахмурился и поджал губы. Он всегда крайне болезненно относился к критике своего стихоплетного гения. Наверное, находил в них успокоение и радость, почти как Анрир в рисунках.
– Я вообще удивляюсь, как ты смог сдать экзамен по стихосложению? Он же входит в обязательную программу для дворянина княжества двуликих.
— У соседа списывал, – буркнул Кейташи. – Я ему помог с метанием сюрикенов, он сочинил за меня стих. И не пытайся увести разговор в сторону, я жду краткое изложение дерзкого и безумного плана спасения наших дикарей. Иначе не засну от любопытства.
– Не собираюсь их спасать. Надоели.
– У меня до конца недели никаких дел. Ни единого. Могу сидеть здесь, полировать меч и декламировать стихи. Чувствую, сейчас родится еще один. Невероятный.
Покрыты золой
Деревья в старом саду.
Горело сердце.
Анрир закрыл лицо рукой и потянулся к кофе. До чего же приторная гадость! Почти как стихотворения Кейташи.
– Погоди-погоди, следующий на подходе, он уже рвется наружу, чувствую поэтические схватки…
– Плана нет.
– За кого меня принимаешь? У тебя ботинки все еще мокрые, значит, бегал где-то. И когда тебя реально сваливает уныние, то ты пьешь водку, не сливочницу. И глаза, в них нет тоскливого безразличия, только хроническая хитрозадость.
– В глазах? – Анрир придвинул к князю тарелку с нарезанными длинными ломтями высушенного мяса неизвестного морского гада. Кейташи же пожал плечами, будто бы намекая, что это не худший образ за сегодня. – Нет у меня четкого плана, есть одна старая заготовка, но она не опробована в деле. Попробуй это.
Князь прищурился, взял один ломтик, повертел его и посмотрел на просвет.
– Буду ли я потом
