Известие о находке Панагюриштенского клада буквально взбудоражило научную общественность. Открывалась новая страница древней истории Болгарии. Болгарская земля вообще щедра на сокровища древности. Фракийские украшения, золотые, серебряные, бронзовые сосуды, расписная керамика — все то, что было найдено случайно или во время планомерных раскопок фракийских курганов и вошло в сокровищницу мировой культуры, — свидетельствует о богатстве фракийской знати, о развитых ремеслах фракийцев, об их торговле со всем античным миром. Лучшие мастера украшали дворцы фракийских правителей. В то время, когда были изготовлены предметы Панагюриштенского клада (Иван Венедиков считает, основываясь на тщательном и разностороннем анализе, что этот сервиз вышел из ювелирных мастерских города Лампсака на южном берегу Дарданелл примерно во второй половине IV века до новой эры — первой половине III), Фракия была вовлечена в орбиту крупных политических событий, сотрясавших античный мир. В 350 году до новой эры отец Александра Великого подчиняет фракийские земли Македонии. Спустя двадцать лет Фракия становится тем плацдармом, с которого Александр начал свой поход в Персию. После смерти Александра в 323 году до новой эры правителем Фракии становится сподвижник великого македонянина честолюбивый полководец Лисимах. Бесконечные военные действия Лисимаха, непрекращающиеся восстания фракийцев, стремившихся сбросить с себя чужеземное иго, истощали страну. И когда спустя два года после смерти Лисимаха, в 278 году до новой эры, во Фракию хлынули кельтские орды, организованного отпора фракийцы дать не смогли. Люди бежали в неприступные горы.
Панагюриштенские ритоны, видимо, именно тогда и оказались в земле.
Откуда и куда шел царский караван, где среди прочего добра был и Панагюриштенский сервиз? Что подстерегло этот караван на глухой горной тропе? Об этом можно только фантазировать...
— А потом мы поехали в Пловдив, в музей, еще раз на них посмотреть. И можете не верить, но сразу даже и не узнали их, — сказал старший брат.
— Вроде бы то, да не совсем. Чистые очень да под стеклом. Чужие вроде бы стали, — уточнил средний Дейков.
— А пригляделись и увидели следок — маленькую такую зарубочку от лопаты Петко. Ее только мы увидеть можем, — добавил Мишо.
В. Левин, наш спец. корр.
Пожар пробирался в глубь старых мещерских лесов. Его не останавливали ни встречный ветер, ни оградительные канавы, ни вода. Он шел под землей: горели торфяные пласты. Кое-где пламя находило лазейку, вырывалось на поверхность, вскидывалось к небу по пожелтевшим от безводья соснам. И тогда звери, объединенные общей бедой, — лоси и волки, зайцы и лисы — бросались в чащу, еще не накрытую огнем...
В воздухе на сотни километров вокруг висела сизая пелена плотного дыма. Настолько плотного, что машины даже днем шли с зажженными фарами. Люди рыли траншеи, расчищали просеки, засыпали песчаным суглинком тлеющие пепелища.
...В тот день Алексей остался на лесозаводе один. Директор попросил его стащить под навес бревна, разбросанные по территории. Лесозавод состоял из нескольких деревообделочных цехов, механических мастерских и лесопилки. Чуть не на километр тянулась эта лесопилка. По толстым сходням подкатывались кряжи, зубастые транспортеры подавали их в разделочный цех. Механические пилы врезались в крепкие комли, разделывая их на доски, горбыли и брусья. Штабеля разделанного леса курились смолой... Горы отходов — щепы и опилок — быстро просыхали на солнце, превращаясь в чуткий горючий материал.
Лесозавод стоял недалеко от поселка. Озера окружали поселок лодковой. Только в одном месте они прерывались, как бы открывая путь огню. Там сейчас и работал весь народ — и заводские, и горожане, приехавшие на помощь.
Машины, не доезжая до лесозавода, разворачивались и катили обратно: дорога была почти перекрыта. Но один грузовик все же прорвался сквозь огонь. Он притащил две прицепные мотопомпы, новенькие, поблескивающие красными боками.
Шофер в мокрой от пота футболке, в измазанных маслом парусиновых туфлях на босу ногу быстро отцепил помпы, поискал глазами людей, наткнулся на фигуру Алексея.
— Эй! — махнул он рукой.
Алексей подошел.
— Начальство где?
— Пожар на той стороне поселка тушит.
— Стало быть, ты будешь за начальство. — Шофер взъерошил рыжий, потемневший от копоти чуб и сказал решительно: — Принимай инвентарь!
— Не могу я. У меня таких прав нет.
— Сейчас права одни — пожары тушить. — Шофер еще раз внимательно посмотрел на Алексея и чуть смягчился: — Некогда мне, понимаешь? Огонь вот-вот дорогу перекроет...
Он вскочил на подножку.
— Значит, кругом пожар? — спросил Алексей.
— Ага. Ты теперь как на острове...
Взвизгнули пружины сиденья. Шофер, выбросив правую ногу, нажал на стартер:
— Скажешь, Вырь привез.
— Кто?
— Вырь. Борис Петрович Вырь. А твоя фамилия как?
— Воробьев.
— Ладно, запомню.
Рыкнув, грузовик дернулся и нырнул в полумрак леса, еще не задетого пожаром.
Алексей открыл капот помпы. Матово белел «серебрянкой» газовский мотор. Он приводил в дыхание насос с изогнутыми трубами, похожими на колбасные круги. По бокам помпы лежали брезентовые шланги и три брандспойта. Приемный шланг — черный, для прочности перекрученный проволокой, обхватывал помпу сверху.
Вода была рядом. Большой котлован, вырытый еще весной, был заполнен мутной, захламленной жижей. Но если пожар подступит вплотную к лесозаводу, и такая сгодится.
Алексей подтащил помпы к котловану, развернул шланги. Но тут вспомнил, что в корпусе мотора оставались гнезда еще для каких-то деталей, которые, видно, лежали в багажнике. Он открыл железную крышку. Точно! Здесь были уложены густо смазанные маслом детали. Значит, моторы надо еще собирать. А в них Алексей совсем не разбирался.
Вдруг из глубины леса ухнул глухой взрыв. Огромное облако дыма взметнулось над, лесом, там, где скрылся грузовик шофера со странной фамилией Вырь.
«Да ведь это его бак взорвался!» — хлестнула догадка.
Алексей кинулся в лес. С каждым метром дым уплотнялся, стискивал дыхание, но он бежал и бежал, хватая ртом горячий воздух.
Скоро показались желтые, приглушенные дымом языки огня. Прямо посреди дороги зияла яма. В ней бушевало пламя, распространяя резкий запах бензина. Торф выгорел под дорогой — и грузовик провалился туда, как в жаровню.
— Вырь! — закричал Алексей, подскочив к яме, откуда валили клубы жирного дыма
— Здесь я, — шофер поднялся с земли, стряхнул клочья с полусгоревшей одежды и, прихрамывая, подошел к Алексею. — Накрылась моя машинка. Сам едва успел по кабине выбраться. Иначе бы...
Он отвернулся, размазав по мокрому скуластому лицу бурую копоть. Алексей посмотрел на его бугристую сильную спину. Да, смерть махнула косой, едва не сшибив этого парня. Секунду-две, куда ни шло, мог бы он держаться в огне, а потом наверняка испекся бы, словно и не жил на белом свете...
— Перевязать надо, — Алексей кивнул на ожоги.
— Зарастет, как на собаке... Одеться, обуться есть во что?
— Найдем...
В пристройке к конторе, где жили приехавшие горожане, Алексей смазал мылом ожоги Выря. Он слышал, что это помогает.
...Пожар приближался к заводу с тыла. С той стороны, откуда его не ждали. Обежав озерную воду и вырытые людьми траншеи со стороны поселка, он проложил себе дорогу сквозь сухой сосняк и теперь, взвиваясь к небу огненными столбами, расшвыривая искры и головешки, клубясь сиреневым дымом, подступал к постройкам завода. Через несколько часов огонь кинется сверху на цеха со старых, вплотную подступивших к постройкам сосен, в одно мгновение взорвет смолистые, просохшие до скрипа штабеля досок и брусьев. От них перекинется на лесопилку, потом на поселок, сделав ненужными все усилия людей, которые отстаивали свой завод со стороны озерной бреши.
Выходило, что от двоих — Выря и Алексея — сейчас зависела судьба завода и поселка.
— Давай-ка помпами займемся, — заторопился Вырь. — Ты в моторах разбираешься?
— Нет, — мотнул головой Алексей.
Вырь с сожалением поглядел на него.
— Ну ладно, раз уж связались одной веревочкой...
Моторы были собраны лишь наполовину. Свечи, карбюратор, маслофильтр, магнето с приводами и другие мелкие детали прилагались в комплекте. Работа нехитрая для знающего человека, но все же требовала времени. Его-то и не было.
Алексей проклинал себя за то, что никогда не интересовался моторами. За свою короткую, девятнадцатилетнюю жизнь он научился только метать раскаленные болванки под лязгающую махину молота, а вот работать так, как Вырь, не мог. Как мальчишка на побегушках, он лишь подавал ему нужные ключи и гайки, натягивал упругие ремни, очищал от заводского масла детали и досуха протирал их паклей.
