с гладко зализанной челкой замирает, глядя на нас из-под очков. Я видела его несколько раз в коридорах, но у нас он еще ничего не вел.
– Пара уже началась, – говорит он сухо.
– Поэтому я и пришел, – развязно отвечает Громов. – Не началась бы, я бы не пришел. Логично?
– Садитесь. А эта девушка?.. – он смотрит на меня вопросительно.
– Мой учебный ассистент, – объявляет Громов, притягивая меня к себе и приобнимая за плечи. Его широкая ладонь обжигает даже через одежду, и меня пробирает дрожью от этого касания. – Администрация ее выделила специально, чтобы она мотивировала меня на выполнение учебной программы. Если вы понимаете, о чем я. Да, малыш?
Аудитория с готовностью ржет. Даже самое дешёвое представление для них лучше, чем скучная лекция – это понятно.
– Девушка? – брови преподавателя уезжают куда-то к линии лба. – Объяснитесь.
– Он шутит, – неловко бормочу я, пытаясь сбросить с плеча тяжелую руку.
– Вы же дочь Ольги Григорьевны? – вдруг доходит до преподавателя, который все это время придирчиво изучает мое лицо.
– Да. (О господи, я надеюсь, мама никогда об этом не узнает!)
– Это ее распоряжение?
– Да. (Когда, когда я стала столько врать?!)
– Понятно. Ну что ж, садитесь.
Он вздыхает, поправляет очки и снова возвращается к лекции. Что-то про крупные задачи, часто возникающие в бизнес-аналитике, и еще много всяких непонятных слов.
Полностью свободных парт нет, на каждой кто-то сидит, но Громов уверенно подходит к последней, где развалился какой-то блондин с модной стрижкой. Хватает короткого «Свалил», и тот быстро хватает вещи и пересаживается на другой ряд.
Мы садимся за эту парту. Вдвоем.
– Первая задача связана с прогнозированием временных рядов, – бубнит преподаватель. – Задачи такого типа часто возникают, когда необходимо оценить значение показателя в будущем, основываясь на истории его изменения в прошлом. Такими показателями могут быть спрос на товар, аудитория рекламного баннера, цена акций…
Громов со скучающим видом достает телефон, что-то там набирает, а потом протягивает его мне.
«Сыграем?»
«Во что?» – печатаю я и отдаю ему обратно.
На этот раз он пишет дольше.
«В жопу. Сначала я говорю это слово шепотом потом ты громче потом я еще громче и так пока не выявится победитель»
У меня перед глазами темнеет. Что он себе позволяет?!
– Я не буду такое делать! – яростно шиплю я. – Я не скажу такое! Никогда!
– Сразу видно – хорошая девочка, мамина радость, – издевательски шепчет Громов, наклоняясь ко мне так близко, что я чувствую жар его дыхания и терпкий древесный запах одеколона. – Заменим на слово «дурак»? Так согласна играть?
– Нет!
– Выиграешь – будешь свободна от меня. Обещаю.
Я закусываю губу. Это заманчивое предложение. Ужасно заманчивое. Я ведь и так уже опозорилась – дальше некуда. Надо просто дойти сейчас до конца и избавиться от присутствия Громова в своей жизни раз и навсегда.
– Обещаешь? – с сомнением спрашиваю я.
– Клянусь.
И что-то в выражении зеленых глаз заставляет поверить ему.
Я неловко киваю и тихо, одними губами шепчу:
– Дурак.
Смотрю при этом на Громова, чтобы он не сомневался, кого я имею в виду.
– Дурак, – отзывается он чуть громче.
У меня сильно колотится сердце, ладони становятся влажными, и я торопливо вытираю их об юбку. Мы отвратительно себя ведем, так нельзя! Но почему меня так манит вызов, который горит в его взгляде? Почему мне так страшно и сладко одновременно?
Это неправда, что у дьявола красные глаза. У дьявола глаза – зеленые. С карими прожилками, черными дырами зрачков и бессовестно длинными и пушистыми ресницами.
– Дурак!
Меня уже слышат студенты на соседних партах и недоуменно оборачиваются в нашу сторону. Громов ухмыляется и шепчет мне "умница".
– Дурак! – говорит он затем еще громче. Уже почти в полный голос.
Преподаватель нас пока не слышит, он увлеченно пишет что-то на доске, параллельно рассуждая о том, какая формула тут подойдет лучше всего.
– Дурак! – я повышаю голос, как могу, но он все равно предательски дрожит.
А взгляд все не отрывается от Громова и одобрительной усмешки на его лице.
Спина преподавателя напрягается, и он перестает писать.
Вокруг становится шумно, все начинают шептаться.
– Это что? Пранк?
– Зак, ты че? Поспорил?
– Слышь, это же дочка завучихи…
Громов тоже смотрит мне в глаза, медлит, и на мгновение я ощущаю триумф. Кажется, в победила! Он побоится сказать громче, особенно когда идет занятие, и его недавно отводили к директору, и…
– Дурак!!! – громко, очень громко орет он.
Вот теперь лекция точно прерывается, потому что преподаватель разворачивается и смотрит на нас с яростью. На нас – на меня и на Громова.
Мне ужасно стыдно, я злюсь, что проиграла, злюсь, что вообще позволила себя во все это втянуть, боюсь, что сейчас могут вызвать мою маму…И поэтому…Поэтому я решаюсь на мелкую месть, заодно надеясь, что это переключит внимание преподавателя.
Я встаю и четко говорю:
– Я прошу прощения, но студент Громов только что уверял меня, что все, что вы рассказываете, он уже знает. И что только дурак не решит этой задачи. Разрешите ему продемонстрировать это?
Глава 5. Когда я опять рискую
Тонкие губы преподавателя внезапно кривятся в неприятной усмешке.
– Что ж, я всегда готов дать шанс студентам продемонстрировать свои знания, – тянет он зловеще. – Прошу вас к доске, Громов. Считайте, что экзамен начнётся для вас прямо сейчас. Без права пересдачи.
Черт, кажется, это было не самой лучшей идеей.
Я не ожидала, что преподаватель решит именно сейчас отыграться на Громове за все: и за сорванную лекцию, и за опоздания, и за хамство.
Ну почему я вечно все порчу?!
Я на сто процентов уверена, что Зак откажется выходить к доске, и уже лихорадочно думаю, как бы получше разрешить эту
