шею, или прижимал к себе плотнее, чтобы войти как можно глубже, почувствовать полосующие плечи ногти и услышать подстегивающее продолжать:
И меня несло, захлестывая с головой. От приоткрытых на выдохе губ и пьяного блеска в зелёных глазах. От аромата ее кожи и упирающихся в мою грудь и царапающих ее сосков. От их вкуса и рвущихся моих и Гелиных стонов, когда я рыча втягивал каждый сосок по очереди в рот и дразнил их языком или прикусывал губами. Меня шарашило от всего, но больше от звучавшего все тише и тише, но неизменно повторяющегося и раз за разом разрешающего:
Услышав его я замирал на мгновение. Смотрел в осоловелые и лихорадочно блестящие глаза. Дергал подбородком, сдавливая ягодицы Кошки, и с остервенением начинал вдалбливать член в ее все сильнее распаляющееся лоно.
Бесстыжий хлюпающий звук при соприкосновении наших бедер. Пульсирующий и пронизывающий все тело жар. Усилившийся и заполняющий лёгкие на каждом вдохе пряный аромат. Я впитывал все это. Каждой клеткой своего тела. Каждым нервом.
С рычанием встречал уже не слышимое за стонами, фырканье. И ждал его. Ждал. Ждал! Чтобы ещё раз впиться в опухшие от поцелуев губы. Чтобы снова впечататься в бедра и смять ягодицы ладонями. Чтобы после услышать самое пошлое хлюпанье, увидеть распахнувшиеся до предела ресницы и почувствовать, как пробивает спазмом и выгибает тело Кошки.
А следом и мое.
Ее ногти, нащупавшие и впившиеся в мои нервные узлы.
Ее губы и срывающийся в протяжный крик стон.
И следом уже мой.
А потом… искрящаяся темнота, сквозь которую слышен только гул в ушах и частые глухие удары в виски. И дрожащие губы, к которым я тянусь раньше, чем пойму, что хочу почувствовать и запомнить их тепло именно сейчас. Когда всё ещё не полетело к чертям.
42. Эксперименты. POV. Денис
Сквозь гулкие удары сердца слышу фыркающее хихиканье и фразу, после которой сам срываюсь в хохот.
- Идеальная впихуемость. Идеальная.
- Кошка, ты всегда такая… мхм… прямолинейная? - спрашиваю, повернув голову на подушке.
- Ага, - кивнув, переворачивается со спины на живот и, приподнявшись на локтях, нависает надо мной, щекоча грудь, шею и лицо кончиками своих всклокоченныех волос. - Совунчик, вот только не свисти, что тебе не нравится.
Пьяные зелёные глаза, зацелованные губы с царапинками от моих зубов на нижней. Тянусь к ним, аккуратно касаюсь, обводя подушечкой пальца, и, кажется, впервые смущаюсь своих слов:
- Нравится.
- А грудь? - чуть наклонив голову и прикрыв глаза, только добавляя сходства своему прозвищу, Кошка ластится к моей ладони и требовательно шлёпает меня ладошкой по животу, то ли предупреждая, то ли угрожая, - Совунчик, не буди во мне зверя!
- Хомячка? - спрашиваю и срываюсь в хохот, когда оказываюсь придавленым к дивану, а сверху раздается совсем и ни разу не хомячковое:
- Мяу! Так понятнее?
- Мхм, - хмурюсь, изображая бурную мыслительную деятельность на лице. - Морскую свинку?
- Совунчик! Я тебе покажу морскую свинку! Я - Кошка!
Новый шлепок. Возится, усаживаясь на мне поудобнее. Откидывает волосы назад, открывая взгляду свою грудь, и хитро улыбается, кивнув:
- Точно! Нам нужен эксперимент. Срочно. Прямо сейчас.
- Какой?
- Щупательно-трогательный. Глаза закрой.
- Не буду, - мотаю головой, отказываясь лишать себя возможности рассмотреть упругие полушария с розовыми сосками и следами от засосов.
- Хорошо. Тогда, - хмурится, поднимая мои ладони выше, - тогда это щупательно-трогательно-смотрительный эксперимент. Ассистент Совунчик, приступайте.
- Спасибо, ассистент Кошка, - срываюсь в хохот, но накрываю грудь ладонями, всем своим видом изображая исключительно исследовательский интерес. Даже начинаю подбивать что-то вроде промежуточных результатов собственных наблюдений. - Мхм… Вес… На пятерочку.
- Это плохо?
- Наоборот.
- Ага, - ноготок чиркает по моей груди, ставя галочку. - Дальше?
- Упругость, - сжав пальцы, сглатываю и прочищаю горло перед тем как смогу произнести оценку. - Пятерочка. Очень твердая пятерочка.
- Ага, - новая галочка и следом вопрос. - Соски?
Взгляд прикипает к обозначенному, а в висках отчётливо барабанит нарастающее желание облизнуть и подразнить. Я даже делаю попытку приподняться, но Кошка вдавливает мои плечи обратно, нависая и спрашивая:
- Ассистент Совунчик?
- Очень. Очень залипательные, - выдыхаю и извернувшись все же втягиваю один в рот. - И мозгоотключательные.
- Ага, - выдох, губ касается второй. - А этот?
- М-м-м… - мозг выключает. - Кошка, я тебя прибью…
- Угу…
Снова выдох. Ладонь давившая в плечо смещается на подушку. Тихий стон и вялый протест, больше похожий на просьбу не останавливаться и продолжать, когда моя рука скользит по изгибу попки, приподнимает ее выше, а пальцы направляют вздыбившийся член туда, где его снова окутывает влажное пульсирующее тепло:
- Совунчик… Это мы потом… проэкспери… Мы же про грудь…
А сама опускается вниз, приоткрывая губы.
- Совунчи-и-ик…
- Идеальная впихуемость, - хриплю, прижимая ее бедра плотнее и вдавливаясь до упора снизу. - Может… другой… эксперимент?
- Поступательно-пихательный?
- Да.
- Люблюнькаю… - приподнявшись, медленно опускается, - с тобой… тебя… - шумный выдох, - экс… перименты… Совунчик…
Я никак не могу уснуть, плавая на пограничье яви и дремоты. Выныриваю, вслушиваюсь в разморенное сопение Кошки, поправляю одеяло и прислушиваюсь уже к себе. К тому я, которое сейчас купается в послевкусии сумасшествия и хочет его продолжения, а после - через месяц, может два, - начнет медленно сходить с ума и разрушать все.
В голове строки статьи, следом за ней другой, третьей, четвертой - блядское проклятие. Я не могу их забыть при всем желании и в то же время радуюсь, что помню каждое слово. А в них слишком много совпадений с тем,
