свободу! – ответили со Скиольдова корабля.
– Переговоров не будет, – ответил Хедаль. – Или сдаётесь – или всех перестреляю. – И сделал жест рукой. Над бортом поднялись бойцы Ригана – все в полном доспехе, на этот раз вооружённые кто луками, а кто арбалетами.
– Повозишься с нами. Многих потеряешь!
– Сомневаюсь.
– Да и на земле наши ещё есть!
– Возьмём и их. Хватит болтать! Последняя возможность сдаться!
Стейн (а говорил он) оглядел своих. Нет, они не хотели драться. Может, кто-нибудь таил мысль выбраться живым, быть отпущенным восвояси или даже откупиться – мало ли. Стяги кораблей, которые их окружили, несли знаки императора, а всем здесь было известно, как опасно сражаться с людьми императора. Простой смертью не отделаешься.
– Идёт. – Стейн швырнул на палубу свой меч и принялся стаскивать доспех.
Его первым подняли на борт «Единорога». Корабли флотилии герцога неторопливо загружали в трюмы трофейное оружие и пленников – их не связывали, но запирали. Стейна же, признав в нём предводителя этого небольшого горе-воинства, Хедаль повёл на нос корабля. Судно плавно разворачивалось обратно, туда, где ждал флагман «Крылатый». Он задал пленнику только два вопроса:
– Кому служишь?
– Ярлу Скиольду.
Хедаль смотрел на него бесстрастно.
– А село чего громили? Разве оно не принадлежит ярлу?
– По его же приказу. Лоботрясы не заплатили подать.
Больше офицер Ригана с ним не разговаривал. Он видел, как из трюма корабля вытащили нескольких девушек – перепуганных, избитых, едва одетых – и приказал отвести их в каюту, чтоб потом лекарь мог осмотреть их всех вместе. Легко было догадаться, что скоро врач понадобится и на земле. Наверняка люди ярла погуляли в деревеньке на славу, а коль скоро Сорглан отрешил от себя сына, земли он вернёт себе, и, конечно, захочет получить не только горы, реки и пашни, но и крестьян.
Хедаль по опыту знал, что Риган относится к мародерству и насилию над мирными жителями не лучше его самого, который видел разгул находников в родной деревне из самой непосредственной близи и относился к подобным развлечениям соответственно. Тут он был волен действовать, руководствуясь личными убеждениями. Поэтому теперь перебрался на борт другого корабля, который нацелился продолжить путь к берегу, и уже оттуда крикнул, чтоб шли к герцогу, везли ему пленных и вообще действовали в соответствии с приказами.
Большую часть добычи, в том числе и крестьян, предназначенных, видимо, на продажу, люди ярла пока оставили на берегу под охраной нескольких своих. Эти, когда увидели выдвинувшиеся на них из-за мыса хищные носы больших боевых кораблей, бросились бежать, но Хедаль был начеку, он подогнал корабли поближе, и беглецов тут же обстреляли, кого-то уложили, а кого-то в итоге отловили. Часть бойцов герцога даже в доспехе были быстроходны. Впрочем, если они кого-то упустили – не страшно. По разъяснениям графа Хедаль помнил, что из долины трудно куда-то деться, но если вдруг головорезы и знают перевалы, они не поспеют в поместье Скиольда быстрее кораблей Ригана.
На берегу, проверяя, все ли ярловы люди пойманы или отогнаны, он вынужден был наблюдать картины, которые, не будь он уже, к сожалению, к подобным привычен, вогнали бы его в шок. Многие женщины, брошенные насильниками со вспоротыми животами, ещё дышали, но большинство из них лекарем, который осмотрел каждую, были признаны безнадёжными, и им просто дали наркотик. Большая часть крестьян, видимо, не оказала сопротивления, их каратели либо оставили на продажу, либо решили использовать для развлечения. Только поэтому часть их была ещё жива.
Тех из них, кого посадили на кол, не стали пытаться спасти, потому что это было бессмысленно, но остальных, к примеру приколоченных гвоздями к собственным заборам, осторожно сняли, и лекарь занялся ими. Он не позволил прикончить и того, кого пытали огнём, успев суеверно утвердиться в несомненном могуществе террианского врача. Валентин вёз с собой огромный сундук лекарств и медицинского инвентаря, собранного со всего рынка, и он смог убедить собратьев по профессии, что зачастую спасти можно даже совершенно безнадёжного на вид человека. Во всяком случае, стоит попытаться. Прибавляло уверенности и то, что личный травник герцога немного владел магией, кстати, самого герцога лечил тоже он.
Добро, сволочённое со всей деревни на пристань, Хедаль приказал не трогать, только отнести в какой-нибудь из домов. Перепуганных девушек и молодых парней, присовокуплённых Стейном к добыче, отпустил ухаживать за пострадавшими соплеменниками и посоветовал успокоить их.
– Больше ничего подобного не случится. Все вы переходите под руку графа Бергденского, он не даст вас в обиду.
Жители деревни были слишком запуганы, чтоб как-то отреагировать на обещания. Но паники больше не было.
Оставив в деревне десяток воинов, Хедаль приказал возвращаться.
Риган ждал его, всё так же стоя на носу «Крылатого», можно было подумать, что он не двинулся с места с того момента, как отправил Хедаля в деревеньку. Он выслушал довольно подробный рассказ друга и пожал плечами.
– Это говорит только о том, что граф нисколько не ошибся в отношении своего сына. Жаль только, что это произошло слишком поздно. В любом случае, из-за этой вынужденной остановки завтра к вечеру мы к поместью ещё не поспеем. Прикажи бойцам отдыхать. Всем, кто не на вёслах. Пусть гребцы стараются в меру, берегут силы. Ветер хороший.
– Да, милорд. Вы… Вы будете допрашивать захваченных людей Скиольда?
– Зачем мне этим заниматься? Юстэль и Дио справятся намного лучше меня. – Риган зябко повёл плечами и, повернувшись, ушёл к себе в каюту.
Восемь больших кораблей выстроились в боевой порядок и заскользили по холодной серой воде. Разведчик шёл впереди всех.
…
Когда Ингрид вынули из колодок, установленных в крытом дворе, и позволили повалиться на землю, которая пахла немного металлом, немного кровью и мочой, а немного – навозом, она испытала сильнейшее в мире наслаждение. Тот момент, когда сознание её обвалилось в сон, стал самым желанным. Проспала она, может быть, пару мгновений, пока её не пнули в бок, заставив прийти в себя. Несколько раз попытались поставить на ноги, но ничего не получилось, и тогда её просто отволокли в одну из каморок первого подвального этажа. В тот момент, когда её уронили на тощую охапку соломы, брошенную у стены, она второй раз испытала столь же сильное наслаждение. Это была почти свобода.
На этот раз её разбудили лишь время спустя. Разбудили довольно мягко – потрясли за плечо. Ингрид проснулась и подняла голову.
Разбудил её один из старых воинов, следивших
