жаловании обращаться к своему начальству. И кольцо буду носить только рядом с вашими родственниками!
Задираю вверх правую руку и собираюсь снять с безымянного пальца обручальное кольцо, но Горский хватает меня за кисть и дёргает ладонь вниз.
— Блять, не провоцируй меня, Лиза, — рычит предупреждающе-ледяным тоном. — Уже всё. Достаточно. Я два дня терплю твои закидоны.
— Не понимаю о чём вы говорите. Я все два дня свою роль изображаю без нареканий. Носить обручальное кольцо всегда и везде я не обязана, потому что в действительности я девушка абсолютно свободная.
— Свободная значит? — сверкает в меня жёстким взглядом.
— Именно так.
— Ну тогда предупреждаю, Лизочек, — неожиданно обхватывает меня за поясницу, закидывает волосы мне за плечо и наклоняется к уху. — Если ты только попробуешь снять кольцо, я тебе его на клей момент на палец посажу, я тебе это обещаю. И да, развода я тебе не дам, можешь даже не мечтать.
Закрываю глаза, когда кожу на горле опаляет жаром его дыхания. Судорожно сглатываю, пытаясь унять разбушевавшееся сердцебиение и дрожь в теле, которое против воли на него реагирует.
Нельзя поддаваться. Ни в коем случае нельзя. Это всё фиктивно. Это не понастоящему…
— Да пожалуйста, — шепчу, не открывая глаз, каждой клеткой тела ощущая на себе тяжёлый взгляд Горского. — Можете не давать развод. Любой каприз за ваши деньги.
— Что ты сейчас сказала?!
— Я сказала, вы платите — я делаю, — выдавливаю, чувствуя, что меня снова начинает неконтролируемо трясти.
— Ах, вот оно значит как…
— Да, так, — чеканю, резко распахивая глаза и смотрю на Горского не мигая.
Боковым зрением улавливаю, как внизу сжимаются его кулаки, но не позволяю себе опустить взгляд. Смотрю прицельно в глаза.
— То есть ты у нас типо вот такая продажная, да?!
— Типа да, Кирилл Сергеевич. Я у себя вот такая продажная! — выпаливаю, начиная терять контроль над собой. — А вы что, разве не этого от меня хотели, когда предлагали мне секс за деньги на первом собеседовании?! Или когда позже предложили расширить границы моих должностных обязанностей за дополнительную плату! Когда предложили мне фиктивный брак в обмен на здоровье моей сестры! Вы не этого хотели от меня?! Не того, чтобы я вам продалась! Вот я и продаюсь!
— Перестань так говорить, Лиза…
— Почему это?! Не нравится?! А что так?! Нет уж, слушайте! Я продажная девка! Сделаю всё, что мне скажут за деньги! И мне плевать кто это будет, вы или кто-то другой! — последние слова из себя буквально выплёвываю.
Обхватываю себя ладонями за плечи, потому что меня уже начинает просто колотить. Я знаю, что у меня истерика, но ничего не могу с собой поделать.
Особенно, когда ловлю на себе ледяной, жёстки взгляд Горского и всматриваюсь в резко погрубевшие черты его лица.
— Значит плевать кто, да Лиза? — спрашивает обманчиво-спокойным тоном.
— Да, плевать, — выдыхаю почти шёпотом, потому что связки болят от крика.
— Ну тогда раздевайся.
— Чт-то? — оторопело смотрю в синие глаза Кирилла, ставшие в один миг обжигающе ледяными.
— Ну тебе же всё равно, ты сама сказала. Любой каприз за мои деньги. Тогда раздевайся. Я так хочу.
Тяжело сглатываю, всматриваясь в резко погрубевшие черты его лица, и дрожащими пальцами тянусь к бретелькам платья, медленно спуская их с плеч.
Сволочь… Какая же он сволочь…
Но если играть роль, то делать это до конца. И я её сыграю. Перешагну через себя, а потом возненавижу его так сильно, что всю эту влюблённую дурь навсегда выбьет из моей головы.
— Развернись ко мне спиной, — снова ледяная команда, и, закрыв глаза, я послушно поворачиваюсь спиной к Горскому.
— Упрись руками в стену.
Делаю как он сказал. Слышу его приближающиеся шаги и прикусываю губу, чтобы не разреветься, как самая последняя слабачка.
Секунда, и Горский дёргает вниз болтающееся на животе платье, спуская его до самых щиколоток.
— Раздвинь ноги, — откидывает платье в сторону и сам коленом раздвигает мне ноги.
Чувствую, как его грудная клетка прижимается к моей спине, а горячая ладонь ложится на живот, от чего он непроизвольно вздрагивает.
У Кирилла всегда спокойное размеренное сердцебиение, но сегодня оно в бешеном ритме лупит по моим позвонками. Стучит в такт его лихорадочно раскачивающейся грудной клетке.
— Значит тебе всё равно с кем?! Повтори это, Лиза! — хрипит у меня над ухом.
Чувствую, как его рука медленно скользит под резинку моих трусов и касается складок. Не давая мне опомниться, грубые пальцы быстрым движение раскрывают половые губы, давят на клитор, и я тут же дёргаюсь почувствовав между ног знакомый разряд тока.
Нетерпеливые губы впиваются в горло, втягивают тонкую кожу, покусывают, в то время как пальцами Кирилл продолжают ласкать меня между ног.
Кружит по клитору, медленно ведёт грубой подушечкой до влагалища и вводит в меня палец. Низ живот болезненно-сладко распирает.
Слишком сильно, невыносимо.
Пытаюсь сжать бёдра, но колено мужчины между моих ног не позволяет мне этого сделать.
Свободной рукой он обхватывает меня за волосы и дёргает на себя, от чего я тут же падаю головой ему на плечо.
— Какая же ты всё-таки ещё маленькая дурочка, — шипит мне в губы, после чего прикусывает нижнюю. Оттягивает и проталкивает язык мне в рот.
Привкус виски обжигает рецепторы, в считанные секунды делая меня пьяной от всего происходящего.
От пальцев Горского ласкающих меня между ног. От его губ, терзающих мои. От стука его сердца, пробивающего меня насквозь. От запаха морского одеколона, который меня окутывает и успокаивает. Потому что на этот раз это его запах.
Движения между ног становятся всё быстрее и напористей. Особенно остро они начинают ощущаться, когда вторую руку Кирилл кладёт мне на грудь. Сжимает напряжённый сосок. Перекатывает его между пальцев.
По телу прокатывают знакомые горячие волны, а внизу живота скручивается тугая пружина. Влагалище болезненно ноет от желания почувствовать что-то большее, чем пальцы.
Я даже не сразу ловлю себя на том, что ногтями шкрябаю стену в которую упираюсь ладонями.
Непроизвольно прогибаюсь в пояснице, когда Горский выходит из меня и снова начинает мучительно-медленно кружить по клитеру шершавой подушечкой пальца. Ягодицами упираюсь в жёсткую джинсовую ткань через которую безошибочно ощущаю его возбуждение.
— Скажи это ещё раз! Скажи, что тебе всё равно, кто будет вот так тебя касаться, — рычит мне на ухо, ускоряя движения.
— Мне… мне всё равно… — произношу едва слышно.
— Нихрена ты не умеешь врать, Лиза, — шепчет мне в губы, кончиком языка обводя нижнюю по контуру. — Не всё равно, и ты это знаешь.
В груди болезненно щемит в этот момент и в голове
