разу не видела ратуфу… поразительно.
Абхе непременно закатила бы глаза, если бы хотела. Она не могла оторвать взгляд от прекрасного существа, внимательно наблюдающего за ними с соседнего дерева.
— Я редко покидала селение, — только и прошептала девушка.
— Тогда все ясно.
— Чем мы ее привлекли?
— Мы? — Шанкар беззвучно рассмеялся. — Нет, мы ей совсем не интересны.
— Тогда, почему она смотрит на нас?
— Слева от тебя.
— Что?
— Только не делай резких движений.
Абхе скосила взгляд и увидела, что рядом растут несколько кустиков лапчатки[1]. В сумраке можно было разглядеть грозди маленьких спелых ягод. Каплевидной формы красные плоды так и манили, чтобы взять их в рот.
— Сорви немного, — прошептал Шанкар, — только осторожно.
Она послушалась, аккуратно срывая несколько ягод и стараясь их не раздавить.
— Взяла.
— Хорошо. Теперь протяни руку и раскрой ладонь.
Абхе выполнила наставление Шанкара, раскрывая в ладони горсть заветных плодов. Ратуфа вздрогнула. Ее мордочка вытянулась, а тоненькие усы быстро задвигались. Однако с места она не сдвинулась, продолжая внимательно следить за людьми.
Так прошло около минуты.
— У меня рука устает, — разочарованно прошептала Абхе. Тем не менее, она не сводила с ратуфы восхищенного взгляда.
Шанкар в свою очередь вытянул руку и коснулся пальцами тыльной стороны ладони Абхе, поддерживая ее на весу. Та слегка вздрогнула от этого прикосновения. Охотник тоже ощутил некий разряд. Словно молния прошла через тело…
В этот момент ратуфа пришла в движение. Скребя лапками по стволу дерева и осыпая сухую кору прямо на голову Карану, она быстро преодолела расстояние от сала до предлагаемого угощения. Абхе и Шанкар продолжали сидеть без движения. Девушка по-прежнему восхищенно следила за крупным зверьком. На ее пухлых губах играла счастливая улыбка. Скосив взгляд на Абхе, охотник подметил, что давно не видел дочь старосты такой. Словно не было тех страшных несчастий, кои произошли с ними за все это время. В какой-то момент он осознал, что ее настроение передается и ему.
«Пора двигаться дальше, — вспомнил он слова, которые они произнесли, покидая долину Сарасвати, — и начнем мы прямо сейчас».
Тем временем ратуфа наконец-то решилась. Абхе почувствовала, как пушистые лапки хватают ягоды из ее ладони. Маленькие, но острые коготки царапали нежную кожу, но девушка будто не замечала этого. Она была полностью поглощена тем, как ратуфа расправляется с угощением. Ягоды мгновенно исчезали в пасти зверька. При этом тот забавно хрумкал челюстями. Когда же с угощением было покончено, ратуфа мигом развернулась и стрелой взлетела по стволу дерева, на котором еще недавно сидела, наблюдая за людьми. Махнув на прощание хвостом, она исчезла в ночи.
— О, — разочарованно произнесла Абхе.
— Что такое?
Девушка обернулась:
— Она даже не дала прикоснуться к ее прекрасному хвосту.
Шанкар улыбнулся, а затем нежно накрыл ладонь Абхе своей рукой. Их губы встретились…
***
Колесница, подгоняемая возничим, на полных порах неслась в сторону городских ворот Хараппы. Колеса вздымали дорожную пыль. Из пасти лошадей выделялась пена.
Возле городских стен выстроился крупный отряд из воинов, вооруженных топорами, лезвия которых угрожающе блестели в оранжевых лучах заходящего солнца. Они с изумлением наблюдали, как возничий резко тормозит колесницу, а затем спрыгивает на землю и бежит навстречу их предводителю. Тот, высокий статный муж с хмурым лицом и густыми бровями, окинул прибывшего презрительным взглядом.
— Раджа! — крикнул возничий и рухнул перед ним на колени, уткнувшись лицом в пыль.
— В чем дело? — грозно спросил тот, к кому обратился возничий.
— Вритра[2], раджа! Вритра! — простонал прибывший, продолжая вдыхать легкими дорожную пыль.
По рядам воинов прошелся озабоченный гул.
— Тихо! — рявкнул раджа. — Могучие арии не склонятся перед демоном хаоса. Они дадут ему отпор! — затем он обратился к возничему. — Вы ведь дали ему отпор, верно?
Возничий задрожал, подобно пальмовому листу на ветру.
— Не слышу!
— Мы попробовали, раджа, — забормотал возничий, не поднимая головы, — наши ядовитые стрелы жалили демона, словно укусы кобр, но… — он запнулся.
— Ну?!
— Но он оказался слишком силен.
— Вот как?
То, что случилось дальше, произошло слишком стремительно. Подобно молнии. В воздухе сверкнуло бронзовое лезвие топора, и уже в следующую секунду голова возничего покатилась по грунтовой дороге, собирая на себя комки пыли.
Громовой бас раджы прорезал округу:
— Мы арии! Нас ничто не остановит! Ни враг, ни демон! А кто проявит трусость — умрет от моей руки!
По рядам воинов пробежал одобрительный гул.
— Созвать всех кшатриев[3]! Мы идем на юг! За добычей и славой!
***
— Ты что натворил, а?
Разъяренный вавилонский стражник обернулся к Абару. Шлем-шишак на голове воина блестел под лучами заходящего солнца. Бронзовые пластины, нашитые поверх коричневой рубахи, отливались подобно серебру. Глаза метали искры из-под черных бровей. Тонкие губы, обрамленные густой завитой бородой, разошлись в зверином оскале.
— А… я… — пробормотал резчик, не в силах связать и двух слов.
Его ученик Арманис заблаговременно скрылся под самодельным навесом и с интересом наблюдал за перепалкой.
— Ты чего навырезал там, а?! — продолжал орать страж, указывая пальцем на работу резчика. — Все ворота нам испортил! Да покарает тебя Иштар!
Покрывшись гусиной кожей, Абару проследил за жестом стражника и посмотрел на деяние своих рук. Он сам не понимал, как это у него получилось. Словно некий голос нашептывал ему, какой именно рельеф нужно создать на оставшемся месте у ворот богини Иштар.
«Сирруш. Сирруш. Сирруш. Сирруш».
— Сирруш, — прошептал Абару, ощущая, как руки ходят ходуном.
— Что? — грозно переспросил воин.
— Великолепный змей, — постарался взять себя в руки резчик, — я подумал, что такое грозное существо сможет защитить наш город получше стаи львов. И богиня будет довольна. К тому же, он… он привнесет… привнесет…
«Равновесие».
— Равновесие, — добавил Абару, услышав подсказку в своей голове, — равновесие между нами и тем, что даруют боги.
Стражник насупился:
— Это мы еще посмотрим. Убирайся с глаз моих! Твою судьбу решит наместник Вавилона.
На негнущихся ногах Абару поплелся под навес и рухнул на циновку рядом с Арманисом. Тот тут же наполнил кружку пивом и протянул резчику. К искреннему изумлению ученика, мастер резким движением отвел его руку с напитком в сторону.
— Нет! — твердо произнес он. — Сегодня больше ни капли в рот не возьму! Хватит с меня! Если Иштар смилостивится надо мной, так вообще пить брошу!
И Иштар смилостивилась. Наместнику Вавилона, аморейскому царю Син-мубаллиту пришлась по душе работа резчика и смысл, вложенный в нее. Так, что Абару сохранил голову на плечах. Как и поклялся в тот день, он всю оставшуюся жизнь не брал в рот и капли пива или вина. Странные нашептывания также прекратились, чем еще больше убедили
