Измаил похолодел, словно это он сам сию минуту будет делать что-то немыслимое и непонятное. Но уж лучше бы сам!..
Он прильнул к щелочке.
Маша, казалось, превзошла самое себя. Номер «Каучук» требовал от нее невероятной гибкости. Чуть опережая музыку, она выделывала непостижимое.
Измаил невольно забыл, что это — Маша. Он любовался артисткой.
Наконец она впорхнула за кулисы. Лоб в мелких капельках пота. Но ее опять вызвали на арену, И так — несколько раз.
— А-а-а! — закричал вдруг истошным голосом Витя. — Зуб, мой зуб!! — Это уже было начало его работы.
Маша обняла Измаила.
— Ну, как? — спросили ее гордые и счастливые глаза.
Он зажмурился. Он еще не знал — «как», но зато отчетливо понял, что любит ее еще сильнее.
— Мария! — раздался вдруг строгий голос. Маша отстранилась от Измаила и бросилась вперед.
— Тетечка Сима!..
— Осторожно! — Строгая Серафима почти оттолкнула Машу. — Разобьешь очки! — Но тут же поспешно добавила, словно не надеялась, что выдержит до конца строгий тон: — Ты свободна! Я тебя отпускаю. Без выхода в финале... Маша сникла.
— Тетя Сима, пойдемте с нами? — просяще сказала она.
— Не могу... А вы где устроились?
— В общаге... Ну, теть Сима!
Тетя Сима нахмурилась еще больше.
— Что с тобой? Ты стала выражаться вульгарно! Что это за «общага»?
— Нет, тетечка, наоборот! Очень-очень ласково: общага, общаженька...
И Маша повисла у нее на шее.
Серафима поняла, что спорить бесполезно: ее рысенок сам нашел себе любимые сети, попался в них и счастлив, счастлив слепо и беспечно... И она осторожно обняла Машу, все еще сохраняя хмурое выражение лица и не обращая никакого внимания на стоящего рядом Измаила.
VIII
Славка опоздал на планерку. Когда он вошел в кабинет, все непроизвольно оглянулись на стук двери, а Клюев перестал говорить и не спеша отогнул манжет. Все то время, пока Славка пробирался между стульями к свободному месту, он смотрел на часы и молчал. Такая была у Клюева привычка встречать опоздавших.
Дождавшись, когда Славка уселся, инженер с иронией спросил:
— Можно продолжать?
Славка не удержался и небрежно наклонил голову: разрешаю, продолжайте, и закинул ногу на ногу, в душе проклиная свою дешевую позу. Клюев не обратил внимания на его выходку и спокойно сказал:
— Прежде чем перейти ко второму участку (это был Славкин участок), хотел бы задать вопрос мастеру: в каком заведении вы учитесь?
— В строительном, — ответил Славка, не понимая, к чему этот вопрос.
— Так это там рекомендуют летний электропрогрев?! — чуть повысив голос, продолжал Клюев.
— Какое лето? Осень. Да и быстрее...
— «Быстрее»! Зажарил бетон, как котлету, и еще оправдывается! Вот, полюбуйся!
Он протянул температурный лист. Славка взял его, мельком глянул и опустил голову.
Бетон действительно пропал. Придется вырубать. И ведь не оправдаешься, что понадеялся на бригадира...
Рассердившись, что Славка не пытается объяснить, почему загублен бетон, Клюев сухо сказал:
— Треть зарплаты!
Правильно. На месте Клюева он поступил бы точно так же.
...Славка вышел из кабинета последним.
— Станислав, погодь!
Широкими шагами его догнал Клюев. Подошел, закурил.
Славка закурил тоже.
— На участок? — спросил Клюев.
— Куда же еще? — ответил Славка.
— По пути, значит...
Шли, молчали. Навстречу попадались редкие прохожие, еще издали уступали дорогу. «Наверно, вид у нас свирепый, — подумал Славка. — Только чего это Клюев злится — непонятно. Подписал приказ — и с плеч долой!»
— Слушай, давно я хотел тебя спросить...
— О чем? — насторожился Славка.
— Почему не интересуешься отделочными работами? Разнообразие! Красотища! Кроме того, тебе это просто необходимо...
Славка мотнул головой.
Клюев положил тяжелую руку на его плечо.
— Станислав, — сказал он неожиданно мягко. — Что с тобой?
— Вы о чем? — дернулся Славка. — Думаете, зарплаты жалко?
— Я не о зарплате, — терпеливо сказал Клюев. — Я вижу, ты прямо-таки на глазах пропадаешь после этой свадьбы... Возьми себя в руки, загрузись работой — и все пройдет. Ей-богу!
Славка не удержался от скептически горькой усмешки.
И тут вдруг Клюев вспыхнул, по-мальчишески порывисто сказал:
— Штаны бы поснимал да всыпал скептикам! Валяют ваньку, хотя и сами прекрасно знают, что магнитофон, водка, нытье, умные разговоры в пользу бедных — туфта! Только работа может выбить дурь! Ан нет! Не годится такой рецепт! Старомодно-де, пропаганда для молодежи...
— Это вы про кого? — слабо улыбаясь, спросил Славка.
— И про тебя! Раскис!
— Не надо, — поморщился Славка, — прошу вас, не надо! Все немножко не так. Я загружусь работой. Я вырублю бетон... Только не надо мне такие слова... Не надо. Не хочу.
Клюев затянулся дымом и закашлялся. Славке стало стыдно и жаль Клюева.
— Кирилл Георгиевич, поймите: лично мне нужно все только свое! Понимаете? То, что у вас, мне не подходит. Мне надо все по-моему!.. Я сам.
Кирилл Георгиевич вдавил окурок в осенние листья. Посмотрел на Славика и подивился: без очков у него были какие-то странные глаза, он щурился и делал вид, что все отлично видит.
Клюев вздохнул и ничего не ответил.
***
Славка едва дождался конца рабочего дня.
Все валилось из рук. Каменщики внимательно выслушали его распоряжения о перемычках, хотя оказалось, что перемычки уже заменены новыми. Он послал машину туда, откуда она только что вернулась. Словом, в тот день Славка не попал в центр движения, незаметного для постороннего взгляда, но ощутимого мастером, когда он необходим всем до зарезу.
***
Славка шел с работы и смотрел в землю. Он плелся бы часа два, поддаваясь своему неладному настроению, если бы не заметил: «шпильки» модных туфель идущей впереди девушки напоминают двух деловитых ежей. Они накалывают рыжие листья и несут их с собой.
Славка ухмыльнулся, сделав это открытие, и поднял голову.
— Маша!..
Да, впереди шла Маша.
Она непритворно обрадовалась:
— Пропащая душа! Совсем нас забыл!
«Пропащая душа» — это Лидино выражение. Значит, подружились...» — заметил Славка.
А вслух забормотал что-то насчет адской перегрузки на производстве и в институте.
— Но сейчас я тебя не отпущу! — Маша решительно схватила его за рукав. — Пойдем к нам! Измаил уже беспокоиться начал: где да где Славка...
Славку и в самом деле вдруг потянуло к ребятам. Он дал себя уговорить, и они, болтая, направились в общежитие.
— С тетей Симой перемирие, — рассказывала Маша. — Не знаю, надолго ли?.. Бедная тетя, это для нее был удар! И потом, она почему-то все время думала, что я выхожу замуж за тебя!
Маша расхохоталась.
— Знаешь, Славик, она поклялась ставить свечки. Она ведь не верит в бога, а свечки — лишь бы я не выскочила замуж! Так ей пришлось их с восьмого класса ставить!
Маша снова залилась смехом.
Славик тоже улыбнулся. На душе оттаяло. Забылся зажаренный бетон, шоферы... Он снова был с Машей, и ему было хорошо.
Навстречу веселыми волнами шли парни и девушки.
— Наш город особенный, — сказал Славик. — Смотри внимательно. Такого нигде нет! Видишь — никого свыше тридцати лет! А? Здорово?
Маша посмотрела на него и снова засмеялась.
— Вы что, сговорились? С Гришкой идешь: «Смотри, наш город особенный»... С Измаилом: «Смотри, такого нигде нет...»
Славик смутился. Ему еще сильнее захотелось увидеть друзей, и он впервые отчетливо понял, как ему сильно не хватало их все это время.
***
Измаила дома не оказалось.
— Посиди, я разыщу его, — сказала Маша и ушла.
