Обращаясь к истории, постоянно и обоснованно говорят о выдающемся вкладе «исламского» мира в средневековую и выросшую на ее основе современную культуру. Действительно, знаменитые ученые, математики, астрономы, медики, философы (включая суфийских мистиков), гениальные поэты и музыканты Востока творили исламскую культуру — и обогатили ею культуру общечеловеческую. Именно мусульмане подарили средневековой Европе античную философию, самими жителями Европы за «темные века» почти полностью забытую. Достижения мусульман прослеживаются во множестве областей, от архитектуры до гигиены. Все это так, но при этом с непонятным упорством забывают или замалчивают, что времена расцвета исламской культуры остались позади. Сейчас из поэтов на слуху один Салман Рушди, приговоренный фанатиками к смерти за якобы «издевательство» над религиозными ценностями. Из музыкантов — один Нусрат Али Хан, игравший вместе с джазовыми знаменитостями. Кстати, оба — индийского происхождения, что немаловажно. Есть, что неизбежно, некоторое количество писателей — тоже, как правило, в периферийных для исламского мира странах; есть третьеразрядные поп-музыканты в «светских» странах типа Турции и Египта; есть немало ученых-мусульман, преимущественно выходцев из Пакистана и Индии, успешно работающих в Америке и Европе — и это, пожалуй, все. И это никак не случайность. Работа на «пионерском» уровне в любой области умственной деятельности требует духовной свободы, которую традиционный ислам уже не может дать. Некоторый предел здесь уже был перейден, и довольно давно. Верно и противоположное утверждение: многие из тех, для которых непосильно существование в современном демократическом деидеологизированном мире, предполагающем высокую информационную насыщенность и большую интенсивность принятия решений, «уходят в ислам» как в антагонистический способ существования. С этим связан стремительный рост «исламизации», например, США [146]. Но одновременно происходит еще один процесс. Во второй половине XX века ислам стремительно радикализировался. Возник феномен «исламских революций», устраиваемых студентами во главе с духовенством, сметающих марионеточные режимы шахов и султанов. Как грибы, стали расти разнообразные террористические группировки, — и еще раз отметим, что зачастую, особенно на этапах их становления, финансируемые спецслужбами больших держав, преследующими краткосрочные политические цели. Долгое время исламистам-радикалам удавалось играть на противоречиях между СССР и США. Однако после распада СССР стало очевидным, что следующий период мировой истории пройдет под знаком джихада — со стороны радикальных мусульман, и борьбы с терроризмом — со стороны остального мира. Больше радикалам не на что было рассчитывать — только на себя, и на радикализацию своих единоверцев. И вот уже появилась особая категория террористов — шахиды. Это исламские камикадзе, террористы-самоубийцы, готовые унести за собой в могилу тысячи тех, кого мы привыкли называть «мирными людьми». С точки зрения шахидов, никаких мирных людей просто не существует. Есть враги уже вследствие своей религиозной принадлежности. А вдобавок еще к каждой категории «вражеских» граждан прилагается еще дополнительный набор обвинений. Каждый американец должен быть уничтожен. «Виноват» и финансист — поскольку укрепляет сатанинскую мощь, «виноват» и простой рабочий, поскольку, по сути, занимается тем же самым. И вообще, уже то, что человек платит налоги в американскую казну, означает для фанатика, что он — прислужник тьмы. А уж американский образ жизни! Пить вино, носить мини, загорать на пляже, лопать свиные сосиски и прочее, — это же бесчестить землю перед лицом Всевышнего. Стало быть, неверный должен умереть, он виновный, а не какой-то там «мирный житель». А если он был-таки, по неисповедимой воле Его, угоден Аллаху, то в чем проблема? Он выделит угодного, и отправит прямо в рай, на пару с убийцей-камикадзе. Жестоко? Да. Впрочем, в свое время логика инквизиторов была совершенно такой же.
В начале третьего тысячелетия в мире четко сформировались два основных центра террористической активности, которая имеет религиозно-догматическую доминанту, — Ближний Восток и США. Так, на Ближнем Востоке преобладают террак-ты антиизраильского направления. Благодаря умелым и профессиональным действиям спецслужб Израиля исламские террористы почти отказались от практики захватывать заложников и похищать самолеты. Однако распространяются акции религиозных фанатиков-камикадзе, которые подрывают себя в людных общественных местах.
Вторым центром активной террористической деятельности можно считать США. Это следствие многих факторов — политических, религиозных, экономических, экологических, уголовных, а также индивидуально-психологических.
В мифологии XX века особой популярностью пользовался сюжет о безумном изобретателе или банде анархистов, которые с помощью сверхмощного оружия шантажируют человечество. Когда антиутопия стала былью, в дело вступили старые клише. На роль безумца идеально подошел бен Ладен с фанатичным блеском в обоих глазах — настоящем и искусственном. Место анархистов заняли радикальные исламисты.
«Исламский терроризм» зародился только в 1970-е годы как явление чисто политическое, сконцентрированное в болевых точках конфликтов — в Палестине, Кашмире, Афганистане. При этом террористов заботливо пестовали и снабжали оружием «неверные» из советских и американских спецслужб. С прекращением «холодной войны» советские войска покинули афганские горы, забрезжил мир на Ближнем Востоке. Наступил критический момент — многочисленная армия людей, умевших только стрелять и закладывать мины, могла остаться не у дел.
Тут бы и распылиться бывшим федаинам-наемниками по другим «горячим точкам», но вмешался непредвиденный фактор — ислам. Точнее, воинствующий антизападный ислам, оживший после победы революции в Иране. Аятолла Хомейни бросил все ресурсы страны на финансирование исламистов за границей. Прежде террористы относились к религии предков без восторга, а теперь сделались «правоверными», и конфликты вспыхнули на прежних местах и с новой силой.
До сравнительно недавнего времени терроризм не был присущ мусульманскому обществу. Да и позже террористы действовали избирательно и в небольших масштабах. Все изменилось, когда на поле битвы с «неверными» вышел «террорист № 1» Усама бен Ладен. Секрет его могущества неведом никому. Конечно, саудовские родственники Усамы богаты, но вряд ли всех семейных капиталов хватит для оплаты тысяч боевиков в Чечне, Кашмире, Таджикистане и Афганистане. Ближе к истине слухи о том, что Усаму, когда он воевал против «шурави», финансировало американское ЦРУ, но и этим не объяснить преуспеяние непотопляемого саудовца. Не исключено, что дело в геополитических расчетах арабских монархов. Они не могут не знать, что запасы нефти — их единственное богатство — истощатся через какую-нибудь сотню лет. А еще вероятнее, что до того ученые «неверных» найдут какой-нибудь заменитель «черному золоту». Тогда и монархи, и их подданные разом станут нищими. Избежать этого можно только одним путем, завещанным первыми халифами, — с мечом в руках захватить земли «неверных», их имущество и жен. Каждый, кто побывал на Востоке, знает: Средневековье там еще не закончилось. На перекрестье интересов нефтяных шейхов, обиженных Западом диктаторов и партизанских вожаков возникла тоталитарная идеология, которую многие называют ваххабизмом, хотя с историческими ваххабитами — борцами за «чистоту веры» — она имеет мало общего. Основной объект их враждебности — Запад, которому они выставляют счет и за колониальное угнетение, и за нынешнее преуспеяние стран «золотого миллиарда». Ваххабиты сплочены и хорошо организованы. И они всерьез собираются завоевать мир. За ними огромные деньги, которыми Запад сам оплачивает свое разрушение, покупая на Востоке нефть и наркотики. За ними массы неграмотных и фанатичных сторонников, которых не грех обмануть и бросить на убой ради «святого дела». Наконец, за ними в известном смысле и будущее — могущество исламских стран резко возрастет, когда (или «если») они создадут у себя современную промышленность. Имеет значение и «пятая колонна» на Западе: некоторые цифры уже приводились, и если эта тенденция сохранится, то скоро она достигнет критической величины. Но в плане практических действий ваххабиты отнюдь не стремятся к такой модели исторического развития, которую политологи считают оптимальной. Им не нужно преуспевающее государство, или даже объединение государств, «умма» с обеспеченными гражданами. Им нужна масса управляемых людей, масса, бесперебойно поставляющая шахидов — а сытые люди куда менее восприимчивы к радикальным лозунгам, чем голодные и неграмотные.
